Оока Сёхэй - Госпожа Мусасино

Никому доподлинно не известно, почему это место называют «Хакэ». Возможно, название горной террасы связано с названием расположенной на ней усадьбы и пошло от семейства Огино Тёсаку, которому, собственно, эта усадьба и принадлежала.

От железнодорожной линии Тюосэн-Центральной, где-то между станциями Кокубундзи и Коганэи, [1] Кокубундзи и Коганэи — города в долине Мусасино (здесь и далее примеч. переводчика). в поле уходит дорога. Метров через двести она начинает спускаться вниз. И вашему взору открывается вид на небольшую речку Ногава. Крутой берег этого довольно узкого потока некогда, в далекую геологическую эпоху, был оттеснен с горной гряды Канто. Севернее Ногавы несут свои воды реки Ирумагава и Аракава, на востоке от нее распростерся Токийский залив, на юге — плато, окруженное современной рекой Тамагава и представляющее собой довольно высокий горный массив, на котором раскинулась равнина Мусасино. Древняя река Тамагава, оставившая после себя это плато, постепенно переместилась на юг, и берег Ногавы — пожалуй, самая старая горная терраса, — следствие этого движения. Ногава — одна из многих так называемых рек, по сути являющихся протоками, позабытыми Тамагавой на равнине Мусасино.

На берегу Ногавы со стороны равнины тянутся рисовые поля. Если проехать до Футю, [2] Футю — город на равнине Мусасино. окруженного сосновыми и тутовыми деревьями, мы окажемся у еще одного уступа террасы, с которого открывается вид на современную Тамагаву. Террасы спускаются к бассейну реки, минуя Митака, Дзиндайдзи, Тёфу [3] Митака, Дзиндайдзи, Тёфу — города на равнине Мусасино. по верховьям Китами, [4] Китами — река на равнине Мусасино. а потом, соединяясь с холмами Тама в Канагава, [5] Канагава — префектура и одноименный город. извивами достигают Рокуго. [6] Рокуго — район Токио, расположенный вдоль реки Тамагава, назван так в честь шести первых поселений.

На поросшем деревьями склоне сохранились остатки девственного леса Мусасино, в котором высятся великаны — огромные дзельквы, дубы, вот и в усадьбе Огино Тёсаку, «Хакэ», есть одна дзельква. Ее можно увидеть издалека. Чтобы попасть в усадьбу, надо взбираться по дорожке, появившейся на стыке двух соседних террас, по каменным ступеням, пробитым сбоку от этой дзельквы. Поэтому-то местные жители стали считать, что «Хакэ» означает «нос», некоторые из них придавали слову «Хакэ» смысл «край». Вероятнее же всего, название «Хакэ» пошло от слова «долина» и изначально не являлось названием усадьбы Тёсаку, а скорее было лишь указанием на впадину, глубоко врезавшуюся в террасный откос.

Там, где дно этой впадины постепенно поднимается и ложбина становится низким обрывом, в срезе которого выступают слои земли, красной, глинистой почвы — перегноя, покрывающего часть Мусасино, и гравия, бьют ключи. Чистейшая вода словно вытекает из недр и образует ручейки, сливающиеся в потоки. Один из таких ручейков пересекает нижнюю дорогу в усадьбе Тёсаку, образуя сбоку от нее запруду. Здесь жильцы дома обычно мыли овощи…

Когда-то давно равнину Мусасино покрывал сухой девственный лес, можно было заблудиться в его необъятных пустошах. Нередко измученные путники падали здесь замертво без воды. «Хакэ» же люди обжили из-за того, что склон террасы всегда богат бьющими из-под земли ключами. Очевидно, предки Тёсаку обосновались здесь именно из-за воды. И впоследствии Тёсаку стали звать Тёсаку из Хакэ. Когда же искусство бурения усовершенствовалось, здесь было выкопано несколько глубоких колодцев и необходимость в ключах отпала. Поэтому со временем местные жители стали думать, будто название «Хакэ» пошло от расположения дома Тёсаку на хорошо освещенной горе.

Люди забыли о ключах, правда, произошло это не из-за изменившихся условий жизни, а из-за того, что запруда, которую использовали обитатели усадьбы, и расположенная всего метрах в восемнадцати к западу от нее низина были затянуты, словно живой изгородью, густой растительностью, а около покосившихся ворот на нижней дороге в зависимости от времени года расцветали то слива, то душистая маслина, то магнолия. В последнее время поместье стало прибежищем обитателей большого города, и потому никому даже в голову не приходит, что за покосившимися воротами бьет один из тех ключей, которые некогда были обязательным условием процветания этих мест.

Тридцать лет назад земельный участок, куда входил террасный пояс примерно в три тысячи квадратных метров, где и били ключи, почти даром перешел в руки токийского чиновника Миядзи Синдзабуро. Когда предыдущему Тёсаку передавали права на владение домом «Хакэ», он оказался в щекотливой ситуации, связанной с использованием воды из придорожной запруды, и на его плечи тяжким бременем легли расходы по рытью колодца в «Хакэ». Старый хозяин дома до самой смерти жаловался, что вечно нес убытки, потому что через пять лет после того, как он продал земельный участок, минутах в пятнадцати ходьбы от усадьбы построили станцию Коганэи и цена земли выросла в три раза.

Миядзи, чиновник министерства железных дорог, само собой, заранее знал о строительстве новой станции. Однако выбор места был продиктован не одним лишь расчетом. Ему действительно приглянулась усадьба «Хакэ». Понравились водные ключи, хорошая освещенность участка, но больше всего это место подходило ему из-за того, что отсюда открывался вид на гору Фудзи.

С противоположного берега Тамагавы Фудзи была почти совсем не видна, а здесь она возвышалась немного над хребтом Тандзава, выступающим вперед как острый мыс, Миядзи мог вдоволь любоваться изменениями на горе, происходившими в зависимости от времени года и погоды. Раньше, даже в местах, изобиловавших лесом, он, любивший деревья, высаживал дополнительно разные редкие саженцы, чтобы полюбоваться их видом. Рядом с домом, построенным на одной высоте с водным ключом, он сажал деревья таким образом, чтобы они не закрывали вид на Фудзи.

Любовь Миядзи Синдзабуро к Фудзи была такой сильной, потому что детские годы он провел, глядя на гору. Его семья, входившая в число верных самурайских кланов, после падения сёгуната переехала в Сидзуоку, где некоторое время спустя Миядзи и родился. Происхождение из знатной самурайской семьи не несло никакой выгоды, это он понял, когда получил должность при правительстве Мэйдзи. [7] Мэйдзи — историческая эпоха (1868–1912), пришедшаяся на период одноименных реформ. А его пятеро братьев (в семье он был третьим, что доказывает его имя [8] «Дзабуро» — часть имени Миядзи, означает «третий сын».