Тома Лелю - Меня зовут Жанн Масс

Девушки уходят, а я обращаюсь к Арно:

– С какой из них ты хотел уйти?

– Я не клею их, я обмениваюсь мыслями.

– А, так значит, теперь тебе нравятся черные?

– Мне надоело быть белым.

– Не, у меня… Черные не моя фишка. У меня скорее теннис.

– Ты расист, что ли?

– Да, но в хорошем смысле этого слова.

– Мне рассказывали, что в Литве есть один бельгиец-мусульманин.

– Не понимаю.

– С сегодняшнего вечера я решил изменить цвет.

– Так ты типа Мишель Либ [101]для публики попроще?

– Именно… А ты вроде Пьера Башле [102]-девственника.

– У тебя не найдется К?

Мы ищем Джозефа, а он «пудрит себе нос» на углу стеклянного столика. Он предлагает нам полоску коки, и, поскольку кока отменная, мы затягиваем ее в наши носовые пазухи и чувствуем, что вставляет по полной программе. Джозеф – административный директор в журнале мод, он super clever. [103]У Джозефа красивейшие глаза. Я чувствую чью-то руку на своем плече и оборачиваюсь. Мне что-то пытается сказать Бенжамен, но я ничего не слышу. Он орет мне прямо в уши, что только что приехал Человек-невидимка.

Я говорю ему, что чувствую себя паршиво. Он улыбается. Я хочу съесть пирожное-мадленку от Commercy, но у меня не получается. Мадленка выскальзывает благодаря пластиковой упаковке.

Сабрина танцует в одиночестве, далекая и красивая. Слишком красивая. По моим вискам стекает пот, похожий на желе. Мне кажется, что я пустая баночка из-под «Нутеллы».

«По департаменту наши показатели составили более 50,6 %. Это значит, что проголосовали 35 315 из 70 000 зарегистрированных граждан. Если рассмотреть данные по каждому округу, то можно отметить следующее: в первом округе 56 % приняли участие в выборах, во втором – 39,17 %, в третьем – 49 %. В прошлом году общий показатель по департаменту был менее 36 %».

Я бегу к выходу, размахивая пилочкой для ногтей, и понимаю, что блондин по имени Майкл Двин Фаер Страйкер пытается от меня сбежать. Коридор ведет прямо на кухню, а кухня выходит в парк. Я не позволю ему вот так взять и смыться! Он бежит передо мной на расстоянии десяти метров и благодаря своим кроссовкам Nike легко преодолевает стену. Я следую за ним и падаю в яму. Моя щиколотка производит странный звук. Я издаю крик, но потом поднимаюсь, несмотря на боль.

В тот момент, когда я поднимаю голову, на полной скорости подъезжает автомобиль и со всего размаху наезжает на беднягу Майкла. Его отбрасывает метров на пятнадцать. Машина останавливается. Слышно, что в ней слушают Херби Хэнкока [104]по МРЗ-плееру. Водитель снова отправляется в дорогу и исчезает в ночи, как Зорро, показывая палец в окно.

Небо разряжается крупными холодными каплями дождя, а я ковыляю к телу, лежащему на шоссе в странной позе. От удара, должно быть, сломался позвоночник.

Дождь и кровь стекают в яму, образуя небольшую канаву. У человека открыты глаза, он вроде бы дышит. Я пытаюсь поговорить с ним:

– С рыбалки?

– Мне больно.

– Что ты несешь?

– Я умираю!

– Нет…

– Я подыхаю, помогите мне, вызовите скорую!

– Вызовите что?

– Скорую!

– Зачем?

– Чтобы отвезти меня в травмпункт, идиот! Куда еще можно меня везти?

– Слушай, думаю, нам лучше остаться здесь, а? Вдвоем, как влюбленная парочка. Думаю, ты уже натворил достаточно глупостей.

– Я ничего не сделал!

– Хочешь жвачку?

– Да… Неплохо бы.

– Открой рот.

– Спасибо.

– Жуй хорошо… Почему ты так на меня смотришь?

– Мне больно.

– Мне тоже больно, я свернул лодыжку.

– Я не хочу умирать.

– Как так?

– Ну не хочу умирать, и все!

– Никто не хочет умирать.

– Почему? Я знаю таких людей.

– Да, а кто? Перечисли имена, посмотрим.

(Он думает.)

– Фабрис.

– Кто это такой?

– Не знаю. Честно говоря, я просто так сказал: «Фабрис», но на самом деле не знаю его.

Проходит автор, который совершает ежедневный footing. [105]Он здоровается по-шведски с двумя штрихами, которые ведут себя, словно играют в игру «Я держу тебя за бородку»; [106]когда автор минует их, они возвращаются к прерванному разговору.

– Знаешь, когда я был маленький, я раскрашивал комиксы Манары. [107]А еще «Ротрингом» [108]рисовал девочкам волосы на пипке. Надо сказать, меня от этого здорово перло. Правда, я рисовал их столько, что в конце концов у девочек появлялись там целые заросли, и мне уже было никак.

– Жанн!

– Что?

– Мне кажется, что ты просто клоун.

Тут я залепляю ему по морде, потом еще раз и еще – раз двадцать, он при этом выглядит смешно, и вдруг я слышу, как что-то затрещало, мои подошвы начинают в чем-то вязнуть, я наношу ему последний удар – так, в шутку, – и тут… Бац! Его голова взрывается, как пакет с молоком. Так хочется погрузить палец в череп и попробовать на вкус его содержимое. Я достаю немного вязкой жидкости и подношу к губам. Вкусно. Немного похоже на белое игристое.

После этого я предлагаю Майклу сходить на пип-шоу, чтобы поразмять ноги и член. Мы уходим, держась за руки: мы влюблены, ведь мы вместе испытали сильнейшее ощущение.

В вафельном баре Йода со своими друзьями из африканской народности пель ест большое блюдо сангри и курит сигареты под паштет. Большой остекленный проем пропускает мягкий свет, который шарит по лицам сидящих едва уловимыми бледно-голубыми и оранжеваты-ми отблесками. Жан-Пьер ест сардельку, он старше всех. Сегодня ему исполняется 125 лет, и он хотел бы собрать экспериментальный джаз-банд. Поскольку у него вьющиеся волосы, он все время крутит головой во время разговора, это так эффектно, что даже Фредерик, у которой груди затвердели от кондишена, хлопает в ладоши, хотя и сидит на данный момент в чате с Люком Бессоном – по Инету.

Люк проходит кинопробы на свое «Такси-4», снимая себя собственной веб-камерой и объясняя на креольском языке, что его родители расстались, когда ему было четыре года. Тогда тетя научила его заниматься проституцией, и ему понравилось.

Его дом выглядит, как школа боевых искусств для глухих и немых. Через SMS чувствуется вибрация басов.

Брат Йоды – Луиджи – с головы до пят одет в вылинявшую джинсу и носит кепку Lakers. Все офигенно счастливы, потому что книжка подходит к концу, и в принципе все хорошо заканчивается. Жан-Пьер подмигивает из-под очков от Ray Ban своей бабенке, у которой размер груди не меньше 95С, и весит она килограмм сто. Лоране, подружка Йоды, говорит ему:

– Давай, Йода, скажи уже что-нибудь своим друзьям!

– Ну, вот… (Он сдержан.)

– Йода! Йода! Йода! – кричат все хором.

– Ну, я хотел вам сказать, что… Я хотел вам сказать, что Я ЛЮБЛЮ ВАС, вот. ВЫ – МОИ ДРУЗЬЯ, и Я ВАС ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ. Вот все, что я хотел сказать. Спасибо, все было очень мило.