Глен Голд - Картер побеждает дьявола

– О'кей.

– …стоят примерно сто пятьдесят.

– Усек. – Салливан выпрямился, так что теперь у мальчиков на высоте глаз были его испачканные травой колени.

Чарльз вытащил из кепки монету.

– Знаете, что это такое?

– Золотой пятидолларовик? – Салливан пожал плечами. Чарльз улыбнулся.

– Вы попались на удочку, – сказал Чарльз, как говорил десятку взрослых. – Это пятицентовик 1883 года в прекрасном состоянии. Видите, на реверсе стоит римская цифра «пять», но «центов» написать забыли, и жулик его позолотил. Кто не очень умный, верил, что это пять долларов.

– М-м… – Салливан похлопал свернутой газетой по штанине и выпятил языком щеку. – Можно посмотреть?

Это была самая ценная монета из тех, которые Чарльзу дозволяли брать. Он не знал, сколько она стоит, но еще никому не разрешал к ней прикасаться. Он с торжествующим видом протянул монету.

Салливан повертел ее, бормоча:

– Надо же. Спасибо.

Он протянул Чарльзу руку, держа монету двумя пальцами. Когда Чарльз подставил ладонь, Салливан обхватил правую руку левой. Когда он ее раскрыл, ладонь была пуста. Монета исчезла.

– Эй, – слабым голосом сказал Чарльз.

Салливан надвинул шляпу на глаза и вернулся к столбу.

– Отдайте, – сказал Чарльз.

– Чего отдать?

– Мой пятицентовик.

Оказалось, что Салливан всё же может менять выражение лица: он ухмыльнулся. Потом раскрыл газету.

Чарльз взглянул на Джеймса; тот серьезно покачал головой.

– Папа велел никому не показывать монету. Тебе попадет.

– Отдайте! – закричал Чарльз. – Это нечестно!

– Привыкай, шпингалет, – буркнул Салливан.

– Верните монету!

Все произошло так быстро, что Чарльз не успел поверить. От обиды прихватило живот. Он стоял, постепенно осознавая, как просто лишился монеты – отдал ее навсегда без возможности вернуть, – потом бросился вперед и заколотил великана по ноге.

– Отдайте! Отдайте!

Что-то рвануло Чарльза за воротник и подняло в воздух: Салливан вздернул его за шкирку к грязной парусиновой крыше балагана. Чарльз чувствовал, что пуговицы на рубашке готовы отлететь, чувствовал огромные грубые пальцы на загривке.

И тут Салливан зашептал ему в ухо:

– Ты у меня тоже исчезнешь, шкет.

Он сунул Чарльзу под нос огромный, с индейку, кулак, и тот вспомнил картинку из «Рассказов для малышей» – морской спрут поймал ловца жемчуга. У него вырвался странный, какой-то звериный всхлип. Великан, кажется, немного опешил.

– Цыц. – Салливан оглянулся на полог палатки. – Я сказал: «Цыц».

Однако Чарльз продолжал плакать. Салливан, словно в задумчивости, опустил его фута на два, потом швырнул в сторону Джеймса, как мяч. Чарльз приземлился на жесткий земляной пол и бросился вон, таща за руку брата.

Первой его мыслью было кинуться за помощью к отцу, но Джеймс, всю дорогу нудел: «Тебе попадет, тебе попадет», и до Чарльза постепенно дошло, что так и будет.

Они остановились футах в ста от павильона с животными. Чарльз потрогал лицо – разгоряченное и шершавое от высохших слез. Невозможно объяснить отцу, что произошло. Поэтому он занялся братом – отряхнул тому одежду и растер руку, за которую слишком сильно тянул.

– Хочешь еще леденец?

– Нет!

– Точно?

Джеймс кашлянул, прикрываясь ладошкой.

– Не знаю.

Они нашли лоток со сладостями. Необходимость заботиться о брате немного успокоила Чарльза. Он никогда не видел, чтобы человек исчезал, и страх перед Салливаном постепенно сменялся злобой. Но куда делась монета? Спросить не у кого. Взрослые отказываются прямо отвечать на некоторые вопросы, и Чарльз не сомневался – этот вопрос из таких.

Он не знал, умеет ли Джеймс хранить тайны. Наверняка наябедничает, и придется его потом отлупить. Однако, когда они увидели отца, Джеймс ничего не сказал. Молчал он и на пароме. Чарльз тоже молчал и чувствовал себя паршиво. На краткий миг он поверил, что Аттракцион-парк будет к нему добр – и тут его обдурили. Остаток пути Чарльз воображал, как монетка одна-одинешенька крутится в пространстве.

Отец был чем-то невероятно взволнован. Берясь за вожжи, он воскликнул: «Только б не сглазить!» – фраза в его устах настолько необычная, что Чарльз вспомнил ее на Рождество, когда отец объяснил наконец смысл своих слов.

Рождество выдалось унылое. По стенам, как всегда, висели венки, на окнах стояли свечи, для Санта-Клауса оставили миску дешевых леденцов, а Джеймс и Чарльз вместе с отцом метлами вымели с крыльца старый год. Однако атмосфера в доме была настолько застывшая и аскетичная, что никакие подарки (а их в этом году было даже больше обычного) не могли убедить братьев, что им весело.

Пришло много посылок из Бостона, с красивыми наклейками, любовно надписанными маминой рукой. Новые бейсбольные перчатки. Ноты. («Ах да, вы же должны были заниматься музыкой, теперь мне от вашей мамы влетит», – пробормотал мистер Картер). Одежда, в которой можно свободно бегать и кувыркаться на траве. Калейдоскоп. Набор для фокусов. Чарльз без интереса откладывал подарки и, поскольку всё еще чувствовал свою вину за утраченную монету, то и дело порывался обнять отца, но тот лишь шикал на сына, торопясь раздать подарки.

Мистер Картер был явно занят своими мыслями. Он быстро вручал очередную коробку и со словами: «Как мило!» или «Надо же!» тянулся за следующей. Чарльзу хотелось хоть на мгновение привлечь внимание отца. Он знал, что мама склонна всё анализировать: она всегда, даже в письмах из Бостона, интересовалась его внутренним миром. В отцовский внутренний мир Чарльз пока заглянуть не мог. Он мечтал рождественским утром отпереть дверцу в этот неведомый тайник и заодно получить прощение за все свои мелкие провинности, в том числе за утрату монеты.

Когда мальчики закончили разворачивать подарки, мистер Картер подался вперед.

– Чарльз, Джеймс, вы знаете, что такое лишение земельного участка по описи?

Чарльз помотал головой, но Джеймс, любовавшийся новым оловянным солдатиком, рассеянно кивнул. Чарльз собирался ущипнуть его за руку, однако Джеймс сказал:

– Это когда имущество несостоятельного должника поступает на аукцион до конца года.

Джеймсу еще не исполнилось семи лет.

– Неправда! – закричал Чарльз.

– Вообще-то почти в точку. Кто-то внимательно слушает старших. – Мистер Картер улыбнулся и объяснил: – Мальчики, в эту пятницу в Сономе будет земельный аукцион. На торги выставлен виноградник. Обычно банк дает извещение об аукционе за девяносто и за шестьдесят дней, чтобы потенциальные участники могли подготовиться. Однако семья, которая владеет землей, – люди вконец опустившиеся, и банк опасается, что они могут сбежать. – Говоря, он всё более и более оживлялся. Чарльз понял: как бы скучно отец ни читал сказки, на интересные ему темы он, оказывается, может говорить очень даже выразительно.