Маргерит Дюрас - Моряк из Гибралтара

— Я как-то раз была там вместе с Карлой, — отозвалась она.

— А мне такие города нравятся больше любых других. Обожаю незадачливые явления этого мира.

— А что еще?

— Невезучие города, безысходные ситуации. Терпеть не могу городов-везунчиков, благоприятных ситуаций, вообще всяких баловней этого мира.

И улыбнулся ей.

— Может, ты все-таки преувеличиваешь? — не поверила она.

— Да нет, — ответил я. — Уж в чем в чем, а в этом я вполне уверен.

Она немного поколебалась, потом спросила: — А ты не мог бы объяснить почему?

— Должно быть, все дело в характере, — ответил я. — А потом, там я чувствую себя куда непринужденней, чем где бы то ни было еще. Хотя, наверное, есть и другое объяснение.

— Не знаешь какое?

— Даже не пытаюсь найти этому хоть какое-то объяснение.

Она не настаивала. Я крепко сжал ей локоть и проговорил:

— Кажется, я действительно доволен, что уплыл.

Она окинула меня слегка недоверчивым взглядом, должно быть, из-за моего тона, но промолчала. Я же еще добавил:

— Если хочешь, на следующей стоянке мы с тобой снова спустимся на берег.

— Если хочешь.

Она как-то расслабилась и с улыбкой добавила:

— Но мне будет уже нечего тебе рассказывать.

— Мы можем поговорить о чем-нибудь другом, — возразил я.

Она широко, от души улыбнулась.

— Ты думаешь?

— Уверен. У всякого найдется, что рассказать другому, у каждого есть своя история, разве не так?

— Послушай, — как-то раздумчиво проговорила она, — ты ведь понимаешь, все может быть, правда? Я хочу сказать, вполне может случиться, что он окажется за углом следующей улицы, разве не так?

— Знаю, — ответил я, — и даже на яхте, представляешь, мы возвращаемся, а он уже тут как тут…

— Ты прав, — согласилась она, смеясь, но как-то через силу, — так всегда и бывает, когда ищешь кого-то.

— Да, знаю. Но надеюсь, что этот твой Гибралтарский матрос — человек тонкий и с пониманием.

Какое-то время мы шли молча.

— Странное дело, — заметила она, — я никогда не задаю себе вопроса, что буду делать, если наконец отыщу его.

— Так уж и никогда?

— Почти никогда.

— Что ж, всякому овощу свое время, — заметил я. Мы рассмеялись.

— Я просто неспособна, — пояснила она, — думать дальше того момента, когда снова его увижу. Того момента, когда он окажется вот здесь, рядом, совсем близко.

— Но ведь теперь, — заметил я, — действует срок давности. Так что ты разыскиваешь уже свободного человека, разве не так?

— Да, ты прав. Он будет уже не совсем тот, что прежде.

— Но ты по-прежнему ищешь его по портовым городам, где скрываются преступники.

Я засмеялся немного на манер Бруно, когда тот утверждал, будто она просто издевается над людьми. Она восприняла это вполне благодушно:

— Но ведь нельзя же искать повсюду, приходится выбирать.

Мы уже миновали торговую улицу и добрались до окраины города. Было видно, как он медленно сходил на нет, перерастая в кукурузные поля.

— Нет никакого смысла идти дальше, — заметил я, — надо бы все-таки вернуться назад.

Мы снова пересекли весь город, путь был не слишком долгим, нам хватило от силы минут двадцати, чтобы добраться до порта. Когда мы уже почти пришли, она спросила:

— А когда наступит твой черед говорить, что ты мне будешь рассказывать?

— Все, что пожелаешь услышать, — ответил я. — Буду болтать без умолку и не утаю от тебя ничего.

Мы дошли до порта. Матросы были не в восторге.

— Ну, ты даешь, — проворчал Лоран. — Интересно, зачем только ты составляешь эти дурацкие графики.

Однако на самом деле он вовсе не сердился.

— Я и сама не знаю зачем, — призналась она. — Должно быть, просто потому, что с ними все выглядит как-то более серьезно.

И ушла с Лораном, я видел, как они вместе вошли в бар. Время от времени у них возникала нужда поговорить между собой о чем-то таком, что меня совсем не касалось. Я ушел на палубу, поближе к лебедке, и растянулся на своем привычном месте. Было уже поздно, и в этой части палубы не оказалось ни души. Яхта почти тут же снялась с якоря. И медленно отошла от пристани, берег все удалялся и удалялся. Когда мы вышли за рейд, то вместо того, чтобы взять курс на юг, яхта круто развернулась на сто восемьдесят градусов — вместе со всем итальянским побережьем. За считанные минуты и я тоже, сам того не желая, резко развернулся вместе с яхтой — и неожиданно прямо передо мной вырос остров Эльба. Она ни словом не обмолвилась мне о своих планах. А поскольку я этого совсем не ждал, меня вдруг разобрал жуткий смех. Выходит, она только что отдала команду спикировать на север, к Сету, где поджидали ее Эпаминондас с этим Гибралтарским матросом. У меня возникло какое-то смутное ощущение, что она, должно быть, заранее предупредила об этом людей. Судно набирало скорость. Очертания Эльбы слева от меня заволакивались дымкой и уплывали назад, к югу, который мы теперь покидали. А яхта все набирала и набирала скорость. Казалось, теперь мы шли на предельной скорости, во всяком случае, так быстро мы не неслись еще ни разу с тех пор, как покинули Рокку. Она хотела наверстать время, которое потеряла, пока рассказывала мне историю своего Гибралтарского матроса. Море было безмятежно и фантастически прекрасно. Солнце уже село. Однако на сей раз я не успел полюбоваться, как будет опускаться ночь. Когда заснул, небо все еще было Достаточно светлым. Однако, судя по всему, мы до сих пор пребывали в итальянских водах.

Когда я проснулся, она сидела подле меня. Уже совсем стемнело.

— Я тоже поспала, — сказала она. Потом добавила:

— Ты не хочешь пойти поесть?

Должно быть, я спал долго и очень глубоко. На все это время я напрочь забыл о ее существовании. И вспомнил об этом внезапно, сразу же узнав ее по голосу. Мы едва видели друг друга. Я вскочил, обхватил ее руками и опрокинул прямо на палубу, рядом с собой. В этом резком, почти грубом движении, как порой бывает, когда неожиданно пробуждаешься от сна, должно быть, сжал ее слишком сильно. Я не очень-то соображал, что делал и как долго лежал так во тьме, держа ее в объятиях, крепко-крепко прижимая к себе.

— Что с нами происходит? — едва слышно прошептала она.

— Ничего.

И сразу выпустил ее из рук.

— Нет, что-то происходит.

— Да ничего такого с нами не происходит, — возразил я. — Просто я немного переспал.

Потом поднялся и повел ее в бар ужинать. После ночной тьмы свет ослеплял. Глаза у нее были расширенные, какие-то изумленные и даже, как мне показалось, немного больше, чем можно было бы ожидать. У меня возникло подозрение, что она уже поняла, что произошло. В баре оказались Лоран и еще один матрос, они уже кончили есть и просто сидели, болтали.

— При этакой скорости, — заметил другой матрос, — мы вмиг дойдем до Сета.