Салчак Тока - Слово арата

— Ну! — тронул я за локоть своего товарища.

Ензук вздрогнул, несколько раз кашлянул:

— Вы, должно быть знаете, тарга: в Хемчике начался мятеж.

— Да, но как все произошло, не знаю. Расскажите по порядку, что вам известно. Кто вы?

— Меня зовут Ензук. Вот я знаком с товарищем Тывыкы. В запрошлом году мы познакомились в Шанчи-Сарголе. А в прошлом году здесь, в Хем-Белдире, вместе были на Великом хурале партии. У меня есть удостоверение.

— Нет-нет, не показывайте… Говорите, что вы знаете о бандитах. У нас мало времени, товарищ…

— Я возвращался из Верхнего монастыря на Чадане — с богомолья, — начал Ензук. — Они меня задержали и заставили вступить в свою шайку. Как-то вечером я проходил мимо палатки Сумунака и увидел, как туда вошел Манлай-оол. Это главный подручный хана. Я прислушался.

«В Бора-Холь приехал тот самый, кого мой хан хотел видеть, — сказал Манлай-оол. — Вот пакет»..

В палатке стало тихо. Казалось, я явственно видел: вот дрожащие пальцы приняли пакет, вот разорвали его и вытащили письмо.

Немного погодя Сумунак буркнул: «На, читай».

Снова послышалось шуршание бумаги. Я подполз к палатке и взглянул в дырку: рядом с «ханом» сидел Манлай-оол, далеко перед собой выставив лист бумаги.

«Дорогой учитель, святейший хувулган Сумунак! Мы верим, что дело твое, божьей милостью, победит, и молимся о твоей победе. Я приехал, чтобы заверить тебя в этом от имени наших братьев из Хем-Белдира. По-прежнему благоденственно восседай на престоле, который ты по праву занимаешь. Скоро я прибуду. к тебе. Когда и где мы встретимся, решай сам. Совершенно тайно пребываю. Буян-Бадыргы». Здесь чтение оборвалось…

— Не может быть! Неужели это правда, Ензук?

Послышалось тебе, — перебил Кюрседи, пристально глядя на собеседника.

— Да нет! Я же сам видел и слышал. Как я мог ослышаться, когда говорят такие вещи? Если бы говорили о другом человеке, разве я стал бы так волноваться? Я же знаю, что он большой саит!

— Гм… Ты молодец, что так быстро приехал и сообщил все это. Да… Тебе придется вернуться к «хану». Будь начеку. Через тебя мы будем узнавать, что предпринимает враг. Мы приедем вслед за тобой.

Ензук растерянно огляделся:

— Если я приеду, они наверняка убьют меня. Как себя вести и что говорить?

— Давай подумаем. Скажи, что домой заезжал, жену навестить. Объясни как-нибудь.

— Ладно, — Ензук поднялся.

— Ну, желаю тебе удачи. Пойди, Тывыкы, накорми своего товарища. Дай коня с Пестрого уртеля.

Мы вышли.

Услышав о восстании Сумунака, партийные работники Хем-Белдира начали действовать: собирали бедных аратов, организовывали посыльных цириков, договаривались с партизанами, стоявшими в Хем-Белдире и Суг-Бажы.

Наспех подготовившись, мы, посыльные цирики, во главе с нашим таргой пошли вниз по реке к Усть-Элегесте, где нас ждали партизаны во главе с товарищем. Сергеем, Кюрседи и еще несколько человек выехали с нами.

Дело было к весне. Наступил полдень. Воздух был удивительно прозрачный, и все кругом сверкало. Мы не замечали ни снега, ни холода. В Усть-Элегесте собралось больше трехсот человек с оружием. Кого только здесь не было. Здесь и партийный тарга Оюн Кюрседи, и Оюн Билчир-оол, и Мады Мадыр-оол, и командир красных партизан Сергей, и начальник народных цириков Пюльчун.

Кюрседи встал, осмотрелся кругом и начал низким тихим голосом:

— Дорогие товарищи! Перед нами — трудная задача. Мы отправляемся на Хемчик и Чадан. В этой местности появились мятежники во главе с ламой по имени Сумунак. Они хотят уничтожить революционный порядок, пытают бедных аратов, живьем закапывают их в землю, измываются над малолетними. Они хотят вернуть старые законы, уничтоженные революционным народом. Теперь они готовятся захватить Хем-Белдир. Они обнаглели до того, что захватили члена Центрального Комитета нашей партии — Буян-Бадыргы.

Кюрседи на минуту остановился и посмотрел на меня.

— Этого забывать нельзя. Мы должны раздавить мятежников, освободить бедных аратов, которые снова попали под их гнет, отомстить за кровь, пролитую нашими братьями и сестрами.

Кюрседи кончил.

Вперед протолкался толстый мужчина с сизым лицом.

Он спросил:

— Этот ваш Сумунак, или как вы его назвали… Сколько же у него людей?

— Разбойников Сумунака будет с тысячу, но большинство из них силой набранные араты-бедняки. Нас меньше, но зато мы — солдаты революции. Кроме того, нам помогут партизаны.

— Больше тысячи! Это же ужас! Да с нашей силенкой и подступить к ним нельзя, — начал тот, но его сразу перебили стоявшие рядом:

— Убирайся! Замолчи! Перетрусил, так возвращайся домой.

— Я-то что? Накинулись на человека! — толстяк быстро скрылся в толпе.

После этого выступили еще несколько человек, а затем все, кто там был, подняли ружья и хором подтвердили свою решимость разгромить мятежников и защитить революцию.

Как мы узнали потом от Ензука, Буян-Бадыргы получил в то время письмо от Сумунака и тайно готовился поехать на свидание с мятежным атаманом. Прежде чем выехать из Бора-Холя, Буян-Бадыргы призвал к себе Ензука, который всеми силами старался завоевать его доверие.

— Ензук, ты надежный человек. Ты доставишь Сумунаку мой подарок — красный вьюк. Сам я подъеду позднее.

Как только Ензук, по старому обычаю, доставил красный княжеский вьюк, по обе стороны парадной юрты, в которой находилась ставка Сумунака, стали два борца — «два льва», как их называли. Их приказал поставить «хан» для торжественной встречи. Юрта была до блеска начищена, а на входное отверстие навешен огромный ковер. В княжеском шатре на нескольких столиках, служивших обычно божницей, поставили угощение: араку, кумыс, сыр, печенье и овечий зад, по словам Ензука, такой жирный, что он колыхался, как студень, когда его ставили на место. А сам Сумунак нарядился в праздничную шубу, обшитую парчой, подвесил кисет из желтого шелка, спесиво надел высокую шапку с бурым стеклянным шариком и стал прохаживаться перед юртой, нетерпеливо поглядывая на дорогу.

Встреча намечалась совершенно секретной, поэтому для участия в обряде чествования князя были оставлены только надежные люди. Ензук находился там же как гонец Буян-Бадыргы, доставивший красный вьюк.

Вдалеке на дороге показались клубы пыли. Сумунак махнул рукой. Пять человек вскочили на коней и поскакали навстречу. Немного не доезжая до Буян-Бадыргы, который также мчался к Сумунаку во всю прыть, передовые гонцы соскочили с коней и простерли к дороге свои руки. Казалось, они просят благословения. Буян-Бадыргы спешил: он даже не оглянулся на встречавших гонцов, не ответил на их приветы — промчался мимо.

Как только Буян-Бадыргы подъехал к пестрой юрте, разбитой перед холмом, слуги схватили его коня за поводья, потом подхватили самого князя, подняли его и поднесли к юрте.