Салчак Тока - Слово арата

— Манлай-оол, силач хошуна Баян-Хан-ула! Смотри не подкачай! — закричал секундант в багровом халате и звонко шлепнул своего силача по спине.

Тем временем второй секундант, в синем халате, пропел:

— А это прославленный силач Тоджинского хошуна Чадамба, ломающий руками целые кирпичи зеленого чая.

Борцы заняли исходную стойку, наклонились и, не моргая, исподлобья взглянули друг на друга. Вот они уже сцепились, как два петуха.

Манлай-оол мигом схватил Чадамбу за руки и рванул. Но Чадамба вывернулся и попробовал схватить противника за ногу. Манлай-оол чуть не опрокинул его. Борцы долго ходили по арене, сцепившись вытянутыми руками. Каждый изучал силу своего противника и перебирал в голове всевозможные приемы борьбы. Приблизились также секунданты, подбадривали силачей острыми шутками-прибаутками.

Зрители тоже стали входить во вкус. Доставали из-за пазух деревянные пиалы, зачерпывали из расставленных на земле посудин отборную араку, утирали губы и, повеселев, гудели всё заметнее и бойчее.

— Эх ты, парень, чего крутишься все на одном и том же месте вокруг бедняги тоджинца, подсекай и вали! — закричал кто-то из нижнего ряда.

— Хо-хо! Что еще думать с этой толстой барбой, набитой всякой всячиной? Вали его, вали! — понеслись крики из верхних рядов.

Борцы рванулись и заплясали один вокруг другого. После одного круга Чадамба схватил Манлай-оола за икры и поднял вверх. Но тяжел оказался толстый Манлай-оол. Чадамба его внезапно отпустил, и едва толстяк коснулся земли, снова схватил его за икры и так рванул, что Манлай-оол, взлетев в воздух, как мешок с ватой, упал на землю. Над местом, где происходило единоборство, взмыл к небу целый столб прокаленной зноем пыли; на некоторое время площадка затуманилась, как это бывает, когда на пыльную дорогу вдруг упадет с воза тяжелая кладь.

Силач-победитель заплясал вокруг поверженного, будто говорил: «Вот я какой здоровый, глядите все!» Изгибая свой стан и разводя руками, он протанцевал к навесу, забрал с одной из тарелок каких-то кушаний, отведал их, причмокивая губами, потом, как сеятель, стал своим угощением посыпать землю перед зрителями и приплясывать с еще большим воодушевлением.

— Ой, какая жара! Нога у меня поскользнулась, — жаловался Манлай-оол, подымаясь с земли.

Он встал и сокрушенно покачал головой, глядя то на угощения, то на место, где был побежден, словно думал: «Вот сейчас придут и выручат меня: может быть, еще раз выпустят бороться».

Но куда ему! Даже стройный и ловкий Чадамба вскоре был побежден.

Побежденными ушли отдыхать и остальные шестьдесят два борца, хотя все они были «прославленные» и легко ломали что-нибудь очень прочное. На арене остались восемь секундантов в разноцветных халатах и только два соперника. Только два сильнейших: табунщик богача Содунам-Балчира по имени Билчир-оол и лама Верхнего монастыря на Чадане по имени Чанман, прозванный Арзыланом. Каждый из них ухватился теперь за полы четырех секундантов, и все пляшут, как ошалелые.

Секунданты одной стороны возгласили:

— Выпускайте противника Билчир-оола. Силачу невмоготу спокойно сидеть!

Я смотрел на силача Билчир-оола: какой высокий, на затылке торчит косичка, вся в белых проталинках, кости на плечах выпирают из мускулистого тела, как будто выросли не по мерке. Трусики не очень завидные, на них даже нет отличительного знака, но взгляд у силача гордый и уверенный: «Вот я этого Чанмана, этого льва!»

Но если сравнить Билчир-оола с Чанманом Арзыланом, то похож он на двухлетку рядом с отяжелевшим волом. Такого жирного толстяка, как Чанман Арзылан, я никогда не видел. Жир на животе и на боках навис над бедрами. Так и есть: бурдюк с водой! Ноги — толстые колотушки, шея — точно у быка, даже головы не может поднять, глаза выпучил. Он тоже себе на уме, смотрит исподлобья на Билчир-оола, будто хочет сказать: «А ты что за суслик такой?»

Постояв, два силача пустились в пляс. Секунданты делают вид, что не могут устоять от воздушных вихрей, поднятых двумя сильнейшими борцами, и рассыпаются в разные стороны. Между тем силачи, обойдя в пляске арену, притихли, потоптались на месте и уставились друг на друга, будто высматривали место на теле противника, за которое надо прежде всего ухватиться. Силачи схватились. В общем шуме и гаме не разберешь, кто встает, кто садится. Куда падают борцы, туда, как во время прибоя на море, перекатывается волна зрителей. Секунданты волнуются, мечутся вслед за борцами, поучают и поощряют своих силачей, поругивают и подбадривают их. Силачи сделали один круг. Билчир-оол рванул, чтобы опрокинуть противника, но Чанман ухватился за его ногу, и оба рухнули. Зрители заспорили: «Этот упал, тот упал». Чуть не дошли до драки. Из толпы кричат: «Ничья!» Другие голоса гремят еще пронзительнее: «Пускай сначала! Сначала!» Секунданты бегут к судьям. После того как судьи вынесли приговор, секунданты откланялись и вразвалку подошли к силачам. Борцы вторично схватились. С разных сторон неслись возгласы:

— Правильно хватай, Билчир! Правильно хватай!

— Правильно хватай, Чанман! Правильно хватай!

По всему видно, что силачи сильно устали. Еще раз рванули, но ничего не получилось. Но вдруг Билчир-оол, ухватил Чанмана Арзылана за вздрагивающие икры, вскинул и повалил. Кто-то из толпы крикнул, словно произошло ужасное несчастье:

— Ай, беда! Ай, беда! Какое несчастье! Пропал Арзылан!

— Так ему, подлецу! Молодец Билчир-оол! — неслись похвалы с другого конца.

Билчир-оол легко-легко отплясал свой победный танец, отряхнул прах с Чанмана [70] Спортивный обычай: победитель стряхивает пыль с плеч побежденного. и быстро скрылся в толпе, как будто еще не верил случившемуся и опасался, что заставят переигрывать схватку. Поклонники победителя высоко подняли его и понесли к палатке бережно, как носят святого.

В палатке тоже заспорили. Каждый хвалил своих силачей. Высокопоставленные гости совсем забыли о том, что они члены правительства. Буян-Бадыргы и Содунам-Балчир по-настоящему сцепились. Другим пришлось их разнимать…

На следующий день были назначены бега на верхнем плато Хем-Белдира — в Оргу-Шольской степи. Уже давно привели сюда лучших из отборных коней всей Тувы. Суток десять их готовили, а теперь заплели хвосты, причесали гривы — можно запускать. Коней, которые побегут на дальние расстояния, поручили босым мальчишкам в коротких штанишках. На вид ребятам лет по восемь — десять. Они ликуют, заняв свои места на седлах.

— Готовы ли кони? Готовы ли кони? — выкрикивали распорядители, важно разъезжая по кругу.

Будто заржал целый табун — столько голосов отдались эхом в прибрежной роще Тонмас-Суга: «Готовы, готовы!» Взад и вперед бегали мальчишки, которым доверено первыми испытать быстроту и выносливость лошадиных ног и сердец. Рядом крутились взрослые, чему-то учили ребят, работая больше руками, чем языком.