Александр Покровский - Бортовой журнал 2

Все виртуально, кроме того, что попало к тебе в рот. То есть богатство можно только съесть. По полкило за раз. Так что наказание – неутолимость.

Отгадайте: почему я не хочу быть почетным гражданином? Сдаетесь?

Потому что я хочу быть гражданином и по нечетным.

Тут недавно звонили и говорили:

– Мы вас хотим послать на книжную ярмарку!

– Ладно, – сказал я, – только мы так договариваемся, что я никому и ничем не буду обязан!

– В смысле?

– В том самом смысле, что если меня о чем-либо попросят чиновники, то я вправе им отказать.

– Мы подумаем, – сказали на том конце трубы и повесились.

Зря грядущее!

Милорд! Должен вам сообщить, что, по моим наблюдениям, целомудрие с уверенностью овладевает братьями нашими. И проистекает оно не из какого-либо физиологического посрамления или недомогания оных, а единственно от потребности в самой идее аскетического поведения и воздержания при умеренном, спокойном и в то же время достойном течении крови.

Немедленно хочется идти навстречу всякой твари, заключая ее в объятия с криками: «Брат мой! Брат мой!»

Просто нет сил!

Эти инициативы!.. (нет сил)…

Эти идеи!.. (нет сил)…

С виду подлая, тощая, сухопарая, жалкая кляча – а ведь зовется-то Буцефалом!

Проявиться, стать самим собой, стать русским можно только в зоне языка. Больше способов нет. Ну не кокошник же надевать.

То есть ненависть к нерусским – от недостатка языка. Они от недостатка языка это делают. Им надо чем-то заполнить этот недостаток. Это оттого, что они не-до-языковые. Они не могут сказать. Заполняется пустота. Они заполняют ее действием. Это не поддается логической оценке. Там логики нет.

А «Русские идут!» – это, вообще-то, лозунг шведский. Это так кричали шведские крестьяне, когда русские высадились на Готланде.

Россия – кроме как в языке, в песнях, в былинах и всяких других искусствах – больше же не существует. Как иначе выразить то, что ты – русский? Только языком и кистью. Не табличку же вешать.

Рассказали историю: в переполненном автобусе мужчина сидит у окна и держит девочку у себя на коленях. Все разморенные, кое-как, вплотную едут. Девочка, перегнувшись через мужчину, рисует пальчиком на запотевшем стекле. Мужчина ей говорит: «Не рисуй! Руки будут грязными!» Девочка перестает рисовать, но через минуту рисует опять. Он ей снова: «Хватит рисовать! Ну сколько тебе можно говорить-то!» А она ему на весь автобус: «Мама тебе тоже говорит: «Не писай в раковину!» – а ты писаешь!»

Весь автобус сейчас же лег.

Фантастика какая-то. Бедные англичане. Секретным, знаете ли, звуковым (!) импульсным (!) оружием спровоцирован взрыв учебной торпеды в торпедном аппарате «Курска», отчего все в нем и развалилось.

А звуковым – это как что? Шибко завыло там у них что-то, что ли?

Вот это да. Внимание, ребята, Аэлита прилетела.

Вот до чего дошло наше школьное образование.

Никаких следов. Ну совсем ни хрена! Я это даже комментировать не буду. Пойду лучше выпью семьсот капель валерьянки.

Обрыдаться можно. Действительно, и чего это наши не использовали это все для возбуждения небывалой патриотической волны? Просто, я считаю, просчет за просчетом.

Мной утвержден новый орден «Пурпурная жопа».

Два небольших, соприкасающихся круга. Красный атлас.

Первой, второй и третьей степени.

Первой степенью я немедленно наградил сам себя.

Там еще в самой середине маленький бриллиант.

Великий арабский путешественник Абу Абдулла Мухаммед Ибн-Баттута – для сокращения просто Ибн-Баттута – родился в 1304 году в городе Танжере в Северной Африке. Это, пожалуй, один из тех немногих путешественников, кто путешествовал безо всякой корысти. Ровно в двадцать лет, получив богословское образование, он решил совершить паломничество в город Мекку.

Надо сказать, что совершил он его довольно своеобразно. Он почему-то отправился в Египет, побывал в Александрии и Каире, потом поднялся по Нилу до границ с Нубией, потом вернулся в Египет, перебрался в Малую Азию, посетил Гизу и Тир и через Тивериаду и Бааль-бек-Небек попал в Дамаск, где была чума. Из Дамаска он попал в Мешхед, к гробнице пророка Али. Потом он отправился в Басру, затем в королевство Исфахан, в провинцию Шираз, а из нее – в Багдад, Тебриз, Медину и наконец в Мекку, где пробыл три года.

Вот интересно: на какие средства парень двадцати лет мог так долго путешествовать, пусть даже паломником? То есть он приставал к караванам, и те, благодарение Богу, его везли, кормили и одевали? Ну и времена!

Ибн-Баттута посетил все города Йемена, добравшись до Адена, он отплыл в Зейлу, один и портов Абиссинии, потом переплыл Красное море, добрался до города Зафар, что на берегу Индийского океана, потом – Ормуз и в 1332 году – опять Мекка (путешествуем уже восемь лет).

Потом были Каир, Сирия, Иерусалим, Триполи и Анатолия – где ему устраивают радушный прием. Потом он переплывает Черное море: Крым, степи Южной России, город Болгар на берегах Камы, Волга, Астрахань, где была зимняя резиденция монгольского хана.

Одна из жен хана собирается навестить своего отца – константинопольского императора.

Ибн-Баттута присоединяется к свите, и вот он в Константинополе, где колокола в их честь бьют так, что все там немедленно глохнут.

С городом он знакомится тридцать шесть дней – неторопливое, однако, знакомство.

Из Константинополя он направляется в Астрахань, отсюда через пески Туркестана в Хоросан, Бухару и Самарканд, потом он оказывается в Балхе, преодолев Хоросанскую пустыню. Вдоль границ Афганистана он достигает Инда и по нему спускается до Дели.

Дели – прекрасный город, но жители все почти разбежались, напуганные жестоким правителем Магометом.

Но его тиран осыпает милостями, назначает судьей в Дели, однако через какое-то время, заподозрив в заговоре, чуть было не убивает, а потом меняет гнев на милость и назначает послом в Китай, куда в сопровождении двух тысяч всадников Ибн-Баттута везет подарки китайскому императору.

Но в дороге на него нападают повстанцы, грабят и угоняют в плен, из которого он бежит и возвращается опять к тирану в Дели.

И этот душегуб не только его не казнит за невыполнение задания, а еще и награждает, снаряжая его в Китай еще раз, и снова дает ему подарки.

В конце концов тот достигает Малабарского берега и вступает в Каликут. Там он три месяца ждет попутного ветра.

Наконец задул попутный ветер, и Ибн-Бат-тута нанимает тридцать китайских джонок и грузит на них подарки для китайского императора. Ночью буря разбивает все суда, и все дары Магомета идут на дно. Сам же Ибн-Баттута в ту ночь находился на берегу, поскольку пожелал присутствовать в мечети на утреннем богослужении. Так что из всех богатств у него уцелел только молитвенный коврик. После этого он уже не рискует показаться на глаза владыке Дели и отплывает на Мальдивы, где женится сразу на трех женах.