Александр Покровский - Бортовой журнал 7

Призыв в армию с 19 лет. На дедовщину призывники не жалуются.

Оппозиция. Если испанцы чем-либо недовольны, они выходят на демонстрацию. После этого иногда правительство уходит в отставку.

Король. Короля и его семью тут очень уважают. Во всяком случае, если где-то террористы убьют полицейского, то на похоронах присутствует вся королевская семья.

– И это все?

– Все, что пришло на ум.

– А что бы вы отметили особо? Чем вам запомнились испанцы?

– Они очень любят свою страну.

Про Николая Второго много сказано – и набожный, и человечный, и скромный, и семьянин, и народ его предал, и генералы предали, и министры предали.

Мне как-то попадали дневники Николая Второго. Не помню, кто и когда издавал их, но поразило то, что за весь день царь мог сделать только одну запись: «Был там-то, выпил водки». И это не единичная запись. Подобного там много.

Конечно, возможно, что и дневник очень здорово почистили, дабы явить нам всю убогость помазанника Божьего – читал-то я его в советские времена.

Но вряд ли многое там изменили.

Дневник ум в порядок приводит. Дневник– это о душе отчет. Маленькая душа, или большая, или же великая душа.

Вон Чаадаев и его заметки, записки, дневники. Там такие мысли, что какой уж там помазанник – вот где умница. И все мысли о России, о ее будущем, о народе, народности, языке. Гоним был. Выступил он как-то перед студентами и был освистан, потому что излагал такие мысли о России, до каких и никакие цари никогда потом не доросли.

Россия, Россия… Тут человека нет. Вот ведь какая штука. Нет. Не бывает мысли у власть предержащих об уникальности человеческой личности. О ее ценности. Тут его, человека, веками давили и внимания никакого не обращали на то, сколько раздавили. И не со Сталина это все началось. Это на Руси с Рюрика, а может, и раньше.

Возродится ли Русь? Наверное. Но только тогда, когда ценность человеческой жизни будет не на словах, а на деле признана величайшей ценностью государства Российского.

А пока и для сегодняшней власти, и для прошлой власти в России человек – это тля. В этом вся трагедия и состоит. И можно обращаться к церкви, к царю, к Богу – все едино – нет тут человека.

В том и беда.

В Марокко поехали от скуки. Все-таки животный отдых – поел-поспал – надоедает, и тогда хочется в Марокко. Это на пароме мимо Гибралтара 13 километров. Туристический автобус подобрал нас на дороге в 6.45. Солнце еще не встало. Солнце в Малаге появляется в 7.30 утра. Встает из-за гор.

В автобусе русскоговорящий гид Мигель. Хорошо говорит и даже шутит. Он сразу раздал бланки паспортного контроля, чтоб мы заранее все графы заполнили. В Марокко виза не нужна, но контроль есть. Туристы прилепляют на рубашках клейкие бирки – так их тут различают. За туристами глаз да глаз. Всю нашу стаю будут обеспечивать три человека – они следят, чтоб никто не потерялся.

В графе «специальность» лучше не писать, что ты журналист. В Марокко не любят журналистов – те сразу пишут о грязи и нищете, а в Марокко культ короля – он тут «отец нации», и этому «отцу» не нравится, когда пишут, что его народ нищ.

Кому ж это понравится? Журналист – это нехорошо, а писатель– считай, негодяй. Пишу, что я менеджер.

Марокко считается одной из самых развитых стран Африки. Сельское хозяйство, промышленность, например горнодобывающая – горы, чего в них только нет: медь, золото, цинк, фосфаты. Но все это в руках короля, а народу достается заработок в 20 евро в неделю, и это тут очень хорошие деньги. Так, видно, всегда бывает. Как только у нации появляется «отец», так все фосфаты сразу же переходят к нему.

45 минут на пароме. Только отошел, и уже качает. Море спокойное, а паром валяет с борта на борт. Это не корабль, это качели какие-то, черт бы его побрал. Всем раздают пакеты. Я отказываюсь. Укачиваюсь я профессионально, то есть всю жизнь. Во внутреннем ухе не хватает кристалликов соли, и от человека это не зависит. Это природа. Ловлю линию горизонта. Так легче. Свой ум надо чем-то занять. Держать линию горизонта – самое то. Дотерпел, причалили. С парома сразу в жар пустыни. Ветер с Сахары и вонь гниющих кож. Ветер меняется, запах уходит. Нас загружают в автобус и везут по городу – обзорная экскурсия. Первые дома с роскошной испанской архитектурой заброшены. Это бывшие гостиницы. Теперь тут живут марокканские беженцы – в этих домах нет канализации и водопровода. В Марокко были испанцы, французы, португальцы. Марокканцы говорят на всех этих языках, и хотя арабский для них родной, тут легко переходят еще и на берберский – берберов полно.

Мы едем по улицам, и нам рассказывают о Делакруа и Матиссе. Оба жили в Танжере – старинном городе, в который нас и везут. «Они влюбились в Танжер», – говорит гид. Это правда. Анри Матисс две зимы прожил в Танжере. Его картины этого периода заливает свет. Солнца тут много – узкие, кривые улочки, торговцы, запахи нечистот – многие влюблялись в Танжер. Обычная канализация тут, видимо, соединена с ливневой, так что от решеток на мостовой исходит легкое зловоние. Очень необычное нагромождение: дома, проходы, крыши, стены – все изломано и выкрашено белой краской. На обед нас отведут в ресторан, где угостят кус-кусом, а потом – в лавку с коврами и пряностями. На всем тут лежат крупицы древности, дряхлости и нищеты.

Гид не умолкает, жара не кончается, кто-то купил ковер – пора нам в обратный путь.

На обратном пути почему-то вспоминается только то, что у нации в Марокко есть свой «отец». У этого «отца» теперь новая жена. А старая жена продает теперь свой дом в Испании за 16 миллионов евро.

Боже, в этой стране от мелкого бизнеса не отстанут никогда. Опять перерегистрация.

Все «ООО» до Нового года обязаны перерегистрироваться.

Как только президент заговорил о том, что надо лелеять малый бизнес, так жди беды – начались поборы. Это потому что «забота» в переводе с чиновничьего языка на обычный, человеческий, означает только одно – опять выпотрошат.

Все это делается, конечно же, для блага самого бизнеса – как же все не понимают, лучше же будет!

Будет лучше: где на 5000 рублей, а где и на все 10. Бизнес от перерегистрации полегчает именно на эту сумму.

А потом и вовсе обещают уставной капитал у сирых довести до 1 миллиона рублей.

Самое время перекреститься, осенить себя крестным знамением, поймав взглядом купол православной церкви – прав ты, Господи!