Сергей Карамов - Путешествие из Неопределенности в Неизвестность

Тут вмешался Никодим, который давно хотел урезонить, судя по его взглядам, обеих дам:

– То есть, как я понял, вы ищете людей в свою передачу только для того, чтобы возникло у зрителей впечатление, что их там много и все они хлопают или смеются, когда им не до смеха?

– Мужчина, – недовольно ответила дама-шкаф № 2, продолжая курить, – а вас мы никуда не приглашаем, чего вы вмешиваетесь?

– Как это не приглашаете? – не понял Никодим. – Я же слышал только что…

– Чего ты здесь слышал, старик? – огрызнулась дама-шкаф № 1. – Мы говорим, что нам нужны зрители в передачу, но не таких старых, как ты!

– Я бы… я бы попросил вас не хамить… не хамить… – Никодим от возмущения затряс рукой, продолжая держать в ней свечку.

– А ты еще со своей свечкой хочешь прийти на нашу передачу? – усмехнулась дама-шкаф № 2.

Другая дама вновь вспомнила о языке улиц, употребив вдруг словосочетание из трех букв, после чего заговорила без разных ругательств:

– Да, старик, ты чего это нам здесь замечания делаешь? Твое место не здесь… Тебе бы дома сидеть и у иконы молиться!

– Как вам не стыдно?! – воскликнул обиженный Никодим. – Я выполняю сейчас весьма важную миссию, знаете ли вы об этом?

– И какую же?

– Я хожу и ищу особый путь нашей страны!

После короткой паузы я услышал оглушительный хохот, обе дамы-шкафа затряслись от хохота, почти падая на пол купе, показывая пальцами на Никодима, как на животное в зоопарке. Они хохотали примерно минуты две или три, а Никодим встал, грозно тараща глаза на них. Он стоял неподвижно со свечкой в правой руке, мне стало внезапно жалко этого бедного старика, которого осмеяли хамистые дамы.

Но я не вступился за него, только сочувственно смотрел на Никодима. Я понимал, что он взялся за весьма трудное дело, но со стороны, конечно, было очень смешно смотреть на человека, который ходит днем со свечкой, ища особый путь своей страны, о котором многие разные философы и критики говорят и спорят, утверждая каждый раз что-то новое и что-то свое, выдвигая и отстаивая каждый раз только свои идеи.

Наконец, хохот дам прекратился.

– Всё? – тихо спросил их Никодим. – Закончили свой бесовской хохот?

Услышав эту фразу, обе дамы-шкафа вновь захохотали, показывая на Никодима пальцами, как на животное в зоопарке.

– Ну, старик, ты нас рассмешил! – сказала дама-шкаф № 1. – Может, его и впрямь в нашу передачу втиснуть? Он будет очень смешон там, это нам и нужно!

– Да, стоит попробовать! – согласилась дама – шкаф № 2. – Старик, давай тебя покажем по ящику, вдруг кто из твоих бабулек увидит тебя, может, женишься на старости лет?

Дама-шкаф № 2 стала уговаривать Никодима:

– Ну, старик, нам нужны люди, дадим тебе пятьсот рублей за день съемок!

Никодим отрицательно покачал головой, стараясь не смотреть на обеих дам.

– А вы? – спросила меня дама-шкаф № 1.

– А что я там буду делать? – спросил я.

– Как что? – сидеть ответила дама-шкаф № 2, усмехаясь. – Просто там сидеть на стуле, если потребуется, будете хлопать в ладоши.

Я молчал, думая, что лучше выйти из этого купе и пересесть в другое, где пока никого не было.

– Не знаю, – неопределенно промямлил я, стоя и смотря в окно.

– Подумайте, мужчина, – продолжала меня уговаривать дама-шкаф № 1, пытаясь погладить меня по руке.

Я машинально отстранился от нее, выходя из купе.

– Куда вы? – удивилась дама-шкаф № 2. – Постойте, дадим лично вам не пятьсот, а тысячу рублей. Ну?!

– Чё? Тыща для тебя не деньги? – грубо спросила дама-шкаф № 1.

– Вот только на «ты» со мной говорить не надо, хорошо? – вежливо попросил я обеих дам. – Я с вами не знаком, если честно, знакомиться мне с вами не хочется!

И что я там буду делать? Просто сидеть? И сколько времени?

Дамы от негодования застучали каблуками по полу.

– Какие мужчины пошли хамистые! – откровенно высказалась дама-шкаф №! обжигая меня пепелящим взглядом.

– Точно, – согласилась дама-шкаф № 2, для убедительности повторяя известное выражение из трех букв.

Я зашел в купе, смотря внимательно на красные от злости лица обеих дам и произнес:

– Давайте так, дамы: я согласен там поприсутствовать, но сначала вы обе сейчас при мне и моем попутчике Никодиме извинитесь за свое грубое поведение в купе, куда вы зашли просто по хамски! И потом после вашего извинения я иду на это телешоу.

– Правда? – удивилась дама-шкаф № 1.

– Неужели пойдешь? – спросила дама-шкаф № 2, внимательно глядя на меня и прекращая тут же курить.

– Пойду, но после вашего извинения, – вновь сказал я.

– Хорошо! Мы извиняемся, хотя вроде ничего плохого не делали, – одновременно произнесли две дамы.

– Слышите? – усмехнулся я, обращаясь к Никодиму.

Тот не ответил мне, угрюмо смотря на пол.

– Чего с ним говорить? Только ругать всех нас может, – проворчала дама-шкаф № 1.

Уходя, я попрощался с Никодимом, сказав ему на прощание несколько слов:

– Вы бы подумали о том, что у нас есть победа в прошедшей Великой Отечественной войне. И именно на этом, как думаю, нужно пытаться найти нечто объединяющее всех нас!

– Ну, идем на наше шоу? – спросила меня дама-шкаф № 2, вставая.

– Я пойду, если обещал, – ответил я, – но вы не сказали, какая передача, тему ее?

– Передача называется «Счастливая семья», – ответила мне дама-шкаф № 2, беря меня за руку и стараясь вывести из купе.

После того, как я услышал название телепередачи, я вспомнил убитого пассажира Быдлова, который мне ранее говорил о том, что его пригласили поучаствовать в ней.

Я вышел из купе, идя по коридору вместе с обеими дамами.

– Значит, примерно так там будет, – почти пророчески молвил я, пытаясь сразу представить тему передачи и ее сюжет, – все сидят в зале, в центре располагается одна семья, конечно, многодетная, члены семьи всем зрителям рассказывают о своей якобы прекрасной жизни, потом вдруг зрителям показывают видеоролик из жизни этой счастливой семьи, в котором они видят автомашину главы семьи, которую он выиграл совсем недавно в лотерее…

– Хватит тебе болтать, – прервала меня дама-шкаф № 1.

– Там на месте всё и увидишь, – согласилась с ней дама щкаф № 2, – чего тут болтать?

– Хорошо, – согласился я, идя вместе с обеими дамами.

Я вошел в широкое, хорошо освещенное помещение, что-то вроде телестудии. Везде стояли стулья, кресла, видеокамеры и прожектора.

Мне сразу не понравилось многоголосье, шум в накуренном помещении, множество галдящих и снующих во все стороны людей, которые то ли работали на этой телестудии, то ли были приглашены туда в качестве гостей, как и я.

Меня посадили в первом ряду, несмотря на мой отказ сидеть там.

Обе дамы-шкафа стояли рядом с одним молодым энергичным человеком, который постоянно курил и махал руками. Как я понял, это был режиссер телестудии, который готовился снимать программу «Счастливая семья».