Сергей Карамов - Новопотемкинские события

Вспотевший Горемыков долго и сильно жал руку министру, полез было целоваться с ним, но министр тактично остановил его. Горемыков тогда поблагодарил гостя за посещение Новопотемкино. Замы тоже хотели пожать руку министру, но Горемыков резким жестом остановил их, считая замов недостойными такой высокой чести.

Министр оказался блондином низкого роста, лет сорока с небольшим, с полулысиной. Он чрезвычайно внимательно смотрел на Горемыкова и его замов, коротко отвечая на вопросы, массу приветствий. Одет министр был в синий дорогой костюм от Versache. Позади него стояли двое строгого вида телохранителей в черных очках, постоянно смотревшие в разные стороны.

Успев в машине до встречи с мэром прочитать его инициалы, министр первым делом спросил Горемыкова:

– Вы – Демид Демидович Горемыков?

– Он самый, он самый, – расплылся в улыбке Горемыков, – а вас как величать?

Министр вскинул от удивления брови:

– А я думал, вы знаете, как меня зовут.

– Ой, виноват, как же я…

– Дмитрий Владимирович!

– Прошу вас, Дмитрий Владимирович, в мою машину, – засуетился Горемыков, открывая перед министром дверь, – поедем.

После того, как проехали десять километров, показался снег. Снежные сугробы мешали машине ехать, почему она часто останавливалась.

Министр покачал головой и произнес очень холодно:

– У вас, как я погляжу, стихийное бедствие.

– Что вы, Дмитрий Владимирович, у нас всё хорошо! – пытался убедить министра в обратном Горемыков. – Только снег у нас выпал…

– Снег просто выпал или стихийное бедствие?

– Ой, не в Африке живем, – через силу улыбнулся Горемыков, хотя ему хотелось сейчас выть от тоски и злости, – не в Африке, хоть бананы часто едим! Как снег выпадет, сразу мы за голову хватаемся от удивления.

– Хорошо, если есть за что хвататься, – произнес министр.

– Сейчас мы поедем в наш краеведческий музей, – сообщил Горемыков, – а потом – в мэрию.

– В музее есть что-то интересное?

– Уж надеюсь, Дмитрий Владимирович, дорогой, что вам понравится там.

– Неужели?

– Уж я надеюсь, – повторил, улыбаясь, Горемыков.

– А я очень надеюсь не застрять в этом снежном царстве и потом выбраться без проблем в Москву.

– Непременно выберетесь, – уверил министра улыбающийся Горемыков, – уж мы все поможем! Если надо, то лично я буду толкать ваш автомобиль, чтобы вы доехали до Москвы.

Министр ничего не ответил Горемыкову, предпочитая смотреть на однообразный снежный пейзаж за окном машины.

Зазвонил сотовый телефон Горемыкова.

– Да? Кто? – спросил Горемыков, говоря тихо, чтобы его не услышал министр.

– А-а… Демид Демидович, – послышался в трубке голос секретарши Анны, – тут… а-а-… двое солдат у входа в мэрию стоят с автоматами.

– Подожди, – ответил Горемыков, – ты на работе?

– А-а… да…

– А зачем они стоят там у входа?

– А-а… леший их знает… Это … а-а… те сбежавшие из воинской части.

– Их, кажется, больше было.

– А-а… Не знаю… Чего делать?

– Они просто стоят или угрожают кому-то?

– Они… а-а… никого не впускают в здание…

– Значит, они угрожают?

– А-а… не знаю… Чего делать?

– Гм, работать! Я тут с министром в машине еду, поняла?

– Да… А-а… Но чего делать с солдатами?

– Позвони этому… как его… Самцу!

– Уже звонила.

– И что он?

– Он ответил так: «Собираем оперативную информацию!»

Горемыков чуть не выругался, покраснел от напряжения и постарался продолжать говорить уже шепотом:

– Срочно Самцу снова звони… Чтоб этих вояк убрали немедленно.

Министр внимательно смотрел на Горемыкова, стремясь догадаться, что случилось.

– Какие-то неприятности в городе? – спросил он Горемыкова.

– Нет, всё хорошо.

– Хорошо? Пока я вижу, как хорошо снег у вас выпал, – усмехнулся министр. – А кто такой этот Самец?

– Это начальник отделения внутренних дел Новопотемкино.

– Ах, так? А звонила тогда Самка?

– Нет, не самка… Да, смешная у него фамилия, – улыбнулся Горемыков, – его некоторые в шутку за спиной Самкой и зовут.

– Вот как здорово!

– Да, у нас в Новопотемкино всё здорово!

Уже на подъезде к городу снова зазвонил сотовый телефон Горемыкова.

– Да? – Горемыков, услышав голос Анны, встревожился, ожидая новых плохих новостей, но потом услышал, что солдат арестовали и увезли далеко от мэрии. – Так, отлично, а как дорога к музею и к мэрии? Убрана? Всё, пока.

У входа в краеведческий музей прохаживался в ожидании столичного гостя директор музея Антипкин. Он вышел из своего кабинета час назад и целый час ждал гостя, вглядываясь вдаль. Увидев, наконец, машину мэра, он улыбнулся.

– Это наш директор музея Антипкин, – представил его Горемыков.

Министр ничего не сказал, слегка пожал руку Антипкину, после чего все прошли в музей. Как и задумал Горемыков, Антипкин повел гостя первым делом туда, где красовался портрет родственника Горемыкова. Прочитав надпись ниже портрета, министр чуть изменился в лице, вскинул от удивления брови и внимательно посмотрел на притихшего Горемыкова, который тоже с большим интересом наблюдал за реакцией министра. Замы мэра и Антиптин стояли сзади от Горемыкова.

– Не ожидал увидеть такое, – признался после паузы министр.

– Это… это не я повесил портрет, – сообщил Горемыков, – вот дирекция музея проявила инициативу, так сказать…

Антипкин за спиной Горемыкова возмущенно замахал руками, пытаясь возразить, что он тут ни при чем и эта авантюра с портретом и надписью – предложение самого Горемыкова, но вовремя остановился – понял, что лучше всего ему помалкивать.

– Посмотрите, Дмитрий Владимирович, на этот экспонат, – обратился к министру Горемыков, показывая ему поржавевший металлический кувшин.

– А что это? – спросил министр.

– Недавно наши археологи раскопали кувшин на территории нашего города, – рассказывал улыбающийся Горемыков. – Я уже вам рассказывал о древнем Новопотемкино, о прежних находках наших археологов, а теперь посмотрите-ка…

С этими словами Горемыков вытащил из-за стекла кувшин и показал министру надпись на кувшине сбоку, где написано было красными буквами: «Новопотемкино».

Министр повертел в руках кувшин, посмотрел на его дно, скептически улыбнулся и заметил:

– А на дне надпись вы читали?

– Где?

– На дне надпись очень маленькими буквами?

– Позвольте, – произнес поспешно Горемыков, беря осторожно кувшин из рук министра, – так, читаю… «Сделано на…»

Горемыков остановился, прочитав про себя написанное. Он готов был провалиться в данный миг сквозь землю, чтобы не читать, что прочел про себя, готов был отдать десять лет своей жизни, чтобы исчезнуть сейчас куда-то в другой мир и не стоять перед министром, словно провинившийся ученик перед строгой учительницей.