Александр Покровский - Калямбра

ласковый легкий ветерок; доносится зов недалекого моря (плеск), и вокруг все врачи и врачи – порхают; еда на выбор, умоляющие крики: «Съешьте это, не шевелясь!» – или: «Съешьте то!»

И куча процедур.

Куча «до» и куча «после».

А сами процедуры ненавязчивы, ненатужны и выполняются играючи.

Правда, все время «хорошо» у нас быть не может, и скоро за дело бы взялись селекционеры – эти друзья природы – и сдвинули бы нам период икрометания на декабрь, и стали бы подводнички метать это все в декабре; но те времена наступили бы не скоро, и на наш век был бы обязательный летний отпуск, и чтоб всей семьей, к морю, на юг, в ванну, и яйцекладом – икринка к икринке…

Север Крайний – Амдерма.

Это место такое сахарное.

Название этого места все тянет произнести, отделяя первый слог, но это будет неправильно.

Зимой минус сорок, и кожу на роже ветер легонько снимает с помощью очень твердой ледяной крошки.

А собаки там величиной с годовалого тигра – мелких ураганом относит.

И блохи на них не водятся по той же причине.

Военный аэродром. Техники готовят истребители к вылету. Молодой лейтенант группы СД – самолетных двигателей – увлеченно работает, что-то там вдохновенно крутит. К нему неторопливо подходит майор Сан Саныч Штырь, инженер эскадрильи, и устало говорит:

– В штанах, случаем, не ебешься?

Когда начальство обращается к тебе с подобным вопросом, лучше осмотреть всего себя и свои дела бдительным оком, может, ты что-то упустил.

Лейтенант смутился, потом осмотрел, ничего не нашел и на всякий случай говорит:

– Так точно, товарищ майор!

Тогда майор ему уже несколько громче, с горячей настойчив остью:

– В штанах, говорю, случайно. НЕ ЕБЕШЬСЯ?

Еще один торопливый огляд себя – ну что я делаю не так, Господи?! – и блеянье:

– Так точно… товарищ майор!..

И тут майор сходит с ума – брови выше ушей:

– ГОВОРЮ, В ШТА-НА-ХХХ!!! НЕ Е-БЕ-ШЬ-СЯ? Истошный крик доведенного до крайности лейтенанта:

– НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!

И тогда полное смысла замечание старшего товарища:

– А ЧТО Ж ТОГДА В РУКАВИЦАХ РАБОТАЕШЬ?!! М-да.

Надо вам сказать, что и в этот раз было минус сорок. С ветерком.

На флоте невозможно долго жить и чтоб не вспомнить про говно.

Сейчас мы про него вспомним.

Вахтенный пятого в автономке пропал. Ночью пропал, перед самым получасовым докладом насчет того, что «в пятом замечаний нет».

Напрасно центральный звал его в железных джунглях, загораясь желтым глазом лампочки переговорного устройства «каштан»:

– Пятый!.. Пятый!.. Где он ходит, зараза?… Пятый!.. – все без толку, все напрасно.

Его искали. Сначала осторожненько, не докладывая командиру, а потом доложили.

Командир немедленно прибыл в центральный и обозвал всех «тихушниками»:

– Вы все тихушники! Вы втихаря все делаете! Гадите тишком! А того не понимаете… – командир говорил еще целую минуту, потом объявили тревогу и поискали еще минут двадцать – никого.

Командир вызвал в центральный командира подразделения, который к тому же был еще и командиром того самого пятого отсека.

– Где ваш личный состав?!! – спросил командир.

– А я откуда знаю! – был ему немедленный ответ.

И тут командир взорвался:

– Да вы вообще никогда ничего не знаете! Гляньте на себе, гляньте! Потому что спите на ходу! Вас и сейчас подняли с койки последним! Небось, и не знали даже, почему объявили тревогу? А? Не знали? Да? Не знали? Вот! Где может быть вахтенный пятого?

– Не знаю!

– А вы узнайте! Вы разберитесь! Для начала! Надо же когда-то начинать! – сказал по-нехорошему успокоившийся вдруг командир.

И командир подразделения, резко хрюкнув, отправился в отсек. По дороге он все-таки окончательно проснулся и разбушевался:

– «Где ваш личный состав?!!» (Где, где? В треугольной бороде! Под складками! Сразу влево и на ощупь! Там он и висит! И всегда висел! Где? В говно упал! Утонул там!) – он перелез, в конце концов, в свой любимый пятый отсек. – Где эта зараза?!! Звезда с ушами! Гиперболоид инженера Харина!..

Из гальюна пятого отсека никто не выходил. А многим, по тревоге, хотелось. У гальюна даже выстроилась очередь.

– Эй! – кричала очередь и стучала в дверь. – Умер там, что ли? Или веревку проглотил?!!

Дверь гальюна открылась наконец, и из нее вышел.

…Вахтенный пятого зашел в гальюн и взобрался на дучку поудобней.

«До доклада еще далеко, сейчас наделаем чего-нибудь и на докладик», – думалось ему. И он наделал. Осталось только встать и нажать на педаль. А что, если вставая, нажать?

Так он и сделал: вставая, нажал. И нога соскочила. Он рванул вверх, чтоб увернуться от подлетевшего, как в цирке, говна, но не удержался, оступился, и нога опять попала на педаль и опять соскочила.

Со стороны могло показаться, что вахтенного просто подбрасывает на унитазе (просто подбрасывает). Одновременно его всякий раз обдавало говном.

Он решил тут же помыться и все застирать, не выходя из помещения.

И вот когда дверь гальюна пятого отсека в результате открылась, и из нее вышел застиранный вахтенный пятого. Он вышел и обалдел. Он не слышал тревоги, он не слышал команд, он даже стуков в дверь не слышал, работая. Он думал, что все спят.

А все не спали. Все сгрудились и смотрели на него молча, как на счастье.

Вахтенный был в повязке и в рубашке. Больше на нем ничего не было. Все остальное, постиранное, он держал в руках. Только нательная рубашка и повязка, и внизу, из– под рубашки, что-то украдкой курчавилось и при походке поглядывало.

– Чего это, мужики? – спросил вахтенный.

– А мы думали, что ты где-то сдох!!! – выдали ему сейчас же.

Летный гарнизон.

Предновогодняя ночь.

Что может быть лучше этой ночи?

Лучше нее может быть только ожидание, предвкушение праздника, когда ты не тут, а там, в прекрасном далеко, в будущем, за новогодним столом, и когда все-все кажется прошлым, глупым, смешным, когда заботы, обиды, тревоги забыты, и осталось только наполнить бокалы, да посмотреть в глаза любимой, да на часы – на них всего 22.00.

И вдруг по громкой связи раздается: «Всем офицерам срочно прибыть в штаб полка!» – и всех словно подняло и вставило в середину палец ростом с молодой микрофон.

Все вскочили, заметались, подхватились, и помчались, и с грохотом понеслись, сапогами об порог – в штаб.

Там их ожидал командир Вадик Фаритович. Он обратился к ним с речью:

– Вот! Товарищи офицеры! Полтора сутка (именно так: «сутка полтора») отсутствует солдат на службе, а я узнаю об этом только сейчас! Отправляйтесь немедленно все на поиски солдата!

Быстрее вихря офицеры взметнулись-взлетели и бросились вон.

Искать. ИСКАТЬ!!!