Александр Покровский - Тропик лейтенанта. Пиратское рондо

– Поехали! – и катер отчаливает от крейсера, лихо набирая скорость.

Вовка Бузык пристраивается рядом со своим приятелем Шуриком Саниным.

– Слышь, Шура, а я тебе когда-нибудь говорил о том, что я всю свою жизнь мечтал собирать кораллы?

Тот только улыбается на его болтовню.

– Нет, ты представь только себе: мы ползаем по дну и целый день только и делаем, что откусываем и откусываем. Нужно наломать побольше этой дряни. Ты не видел мои ласты? Только что здесь были мои ласты. Я ими буду тыкать в морду приближающимся акулам. Где мои ласты для тыканья в морду? (Ищет свои ласты.) А? Ты не видел? (Лихорадочно роется во всяком барахле.) Кто видел мои ласты? Черт! Где ж они? (Нашел.) Ах вот они, мои любимые, вот они, мои зеленые.

– Ну ты и болтун!

– Нет, вы только посмотрите на этого человека! Ему не нравится, что я с ним разговариваю о высоком. А что у нас высокое? Высокое у нас – это кораллы. Ну хорошо, хорошо, поговорим о низком. Ты не знаешь, какому придурку пришла в голову мысль сшить нам такую тропическую форму одежды? Это ж форма космических пехотинцев, как справедливо заметил один мой любимый начальник! Она ж не охлаждает, нет. Она нас тут греет. Что это за материал, спрашиваю я тебя в стотысячный раз? Шов-то тройной! Крокодилы не порвут. А материя? Это только чуточку плотнее будет, чем обычный камуфляж! Нет, пора, пора, я считаю, шить для нас тропическую шинель и тропическую шапку-ушанку с дырочками для вентиляции! Как считаешь?

– Балаболка!

– Все, Шура, все! Молчу! Как насобираем целый ящик этого дерьма, так сразу же вам и сообщим. По радио. Где наше радио? Цветок благоуханный! Радист! Якоби! Карл Густав Мария Эльварес Франциско Якоб Якоби! Геша!

– Я! – откликается радист Геша Якоби.

– Как твой сундук?

– Нормально!

– Смотри мне, потомок великого изобретателя! Связь – это прыщ на заднице Военно-морского флота.

– Да все будет нормально.

Причалили к островку. Островок совершенно голый, длинный – в середине большой камень.

Бузык немедленно набрасывается на Санина:

– Это, по-вашему, остров? Это какая-то незначительная тоска в виде полоски суши. А пальмы где? Я вас спрашиваю: где пальмы? Когда меня посылали на эту планету, мне обещали, что остров обязательно будет с пальмами.

– Отстань. Где я тебе пальмы найду?

– Так мы ж здесь от жары подохнем и протухнем, а все консервы наши немедленно помрут. Геша! Якоби!

– Я!

– Продукты обернуть влажной ветошью и выставить на ветерок поближе к воде, чтоб, значит, слегка омывала. То есть чтоб они все время были в мокрой ветоши и на ветерке. Так они будут лучше охлаждаться. И канистру с пресной водой туда же!

– Понял!

– Фельдшер!

– Я!

– У тебя там ничего от жары не стухнет? А, медицина?

– Не должно!

– Не должно или не стухнет?

– Не стухнет.

– Смотри!

– Ясно!

– Геша! Как твой агрегат?

– Уже передал, что мы на месте.

– Хорошо. За камешком его спрячь от солнышка.

– Ага!

Бузык оборачивается к Санину:

– Шура, ну давай прощаться, что ли?

– Давай!

– Прощай, Шура! (Картинно припадает к его груди.) Передай мое последнее прости родному крейсеру.

– Ой! – вздыхает Санин. (Такие, как Бузык, не лечатся.)

– Я остаюсь тут навсегда, Шура. (Рыдает, размазывает воображаемые сопли по щекам.) Буду добывать себе кораллы, есть их буду, пить, на голове носить, а потом найду себе женщину…

Все провожают взглядами отходящий катер.

– Ну, народ, – говорит Бузык буднично, по-деловому, смотря ему вслед, – а теперь надели на себя белье, и… за дело…

Вода теплая, маску в воду – и сейчас вокруг тебя волшебный мир: рыбки, камни, кораллы – точно и не было никогда и никакой другой жизни.

Через час они наломали груду кораллов.

– Все, ребята, пошли есть, а то консервы действительно сдохнут.

Примостившись за единственным камнем в убогой тени, они расправились с едой в один миг.

– Ну что, народ, перекур двадцать минут, а потом вызываем нашу шаланду? Геша!

– Я!

– Запроси подмогу. Скажи: груз готов.

Пока Геша возится с рацией, самое время сомкнуть глаза. Минут на пять. Бузык привалился спиной к скале.

Его вызвали к жизни, тряхнув за руку.

– Тащ-ка!

– А? – пришел он в себя.

– А чего это там?

– Где?

На горизонте были две точки. Точки увеличивались.

– Так это ж за нами!

– А чего их два?

– Два?

– Ну да. И идут они с другой стороны.

– Точно, с другой. Геша!

– Я!

– А скажи мне, великий изобретатель, – тянет слова Бузык, не отрывая взгляда от горизонта, – ты все передал, как просили тебя празднично убранные селяне?

– Тащ-ка!

– Ну?

– Рация не работает!

В такие минуты очень интересно наблюдать лицо старшего морского начальника. Оно вытягивается. В данном случае старшим морским начальником тут является Вовка Бузык.

– Не работает, говоришь? – тянет он, соображая, не отрывая свой взгляд от этих двух катеров. Те идут к острову на всех парах. – Только что же работала.

– Так правильно, тащ-ка, она же только что, тащ-ка, – заторопился Геша, – а потом – как отрубило. Мы их слышим, а они нас – нет.

– Отрубило, говоришь?

– Отрубило.

– Плохо это, плохо, что отрубило. потомок великого математика, – Бузык все еще смотрит на катера. – Так, а теперь быстро. Все закопать в песок. Все – банки, склянки – все в песок. Кораллы вместе с ящиком в море. Сами рассредоточились. Легли все в воду, в масках с ластами, и ушли на дно. Всплывать только за воздухом. Понятно?

Моряки, что собаки, чуют беду, поэтому все смотрели на Бузыка, как на апостола Павла.

– А кто это, тащ-ка?

– Не знаю. – Бузык говорит медленно. Он все это время не отрывает взгляд от катеров. – Скорость у них приличная. Хорошо идут. Вот это мне и не нравится. Не думаю, что они сюда торопятся за кораллами. Поэтому… – он оглядел своих так, будто видит их всех впервые, – все в воду! Бегом! Геша!

– Я!

– Сундук свой тоже зарой, вдруг он заработает, когда не надо!

– Есть!

Все мгновенно пришли в действие. Через несколько минут все следы присутствия на острове человека были скрыты. Следы замели одеждой. Несколько минут, и все было кончено – все уже лежали в воде.