Анна Берсенева - Ответный темперамент

Но, думая о том, что это удивительно, настоящего удивления Ольга не чувствовала. Тревога, которой она была охвачена, не оставляла в ее душе места ничему здравому и понятному – ничему такому, что всегда составляло основу ее жизни.

Она смотрела, как продавщица укладывает покупки в пакет, и не знала, что же теперь делать. Сколько ни отодвигай эту минуту, а все равно им придется расстаться, и теперь с еще большей неизбежностью, чем прежде.

Крошечные одежки в веселом пакете с нарисованной на нем счастливой детской мордашкой подтверждали это яснее любого приговора.

– Все? – спросил Сергей.

В его голосе слышалось нетерпение и даже досада.

– Какие все папаши нетерпеливые! – засмеялась продавщица. – Погодите, еще придется вам по магазинам походить! И на молочную кухню чуть свет придется. И в скверик по холоду с колясочкой. Ничего, привыкнете! Мой вон тоже не сразу привык, а теперь зато…

Не слушая, что рассказывает про своего мужа словоохотливая девица, которая оказалась молодой мамой, Сергей пошел к кассе. Ольга с пакетом догнала его уже у двери. Он посмотрел на пакет в ее руках и сказал, забирая его:

– Извините. И правда еще не привык.

– А кроватку, коляску, ванночку? – вспомнила Ольга, когда они уже вышли на улицу.

– Спасибо, Ольга Евгеньевна, – сказал он. – Это я сам. И так вы уже… Извините меня.

– Ну что вы! – воскликнула Ольга. – Мы ведь в самом деле очень быстро справились, и вообще, мне это нисколько не трудно, и я…

– Я не могу с вами расстаться, – прервав ее сбивчивый лепет, сказал он.

Он впервые произнес это вслух.

«Я тоже», – хотела сказать она.

И не смогла ничего сказать. Потому что Сергей взял ее руку и поднес к своим губам. Это был такой неожиданный жест, такой для него невозможный… Да, именно невозможный. Ольга не удивилась бы, если бы он обнял ее, поцеловал да хоть на руки подхватил прямо здесь, на улице! Но вот этот жест, порывистый и робкий…

Ее рука пылала в его руке, как будто попала в костер. Губы у него были, словно раскаленные угли.

«Я думаю библейскими словами, – мелькнуло у Ольги в голове. – «Глаза его – как голуби при потоках вод…»

Это была последняя связная мысль, которая посетила ее голову.

– Пойдемте ко мне хоть ненадолго, – сказал Сергей. – Я тут рядом живу.

И она кивнула и быстро пошла за ним к машине.

Сергей жил на Пироговке, в старом шестиэтажном доме.

– Я, когда из Твери в Москву после армии приехал, то дворником устроился, – сказал он, открывая скрипучую дверь подъезда. – И комнату здесь получил.

Не то чтобы эти слова были неуместны, просто были сейчас не нужны любые слова. Наверное, Сергей это почувствовал. Он молчал все время, пока поднимались на третий этаж, и Ольга молчала тоже.

Квартира была коммунальная. Едва Ольга вошла в полутемный общий коридор, куда выходило шесть дверей, как сразу же почувствовала глубокую бесприютность этого жилья.

Это ощущение не изменилось и в комнате. Она была угловая, поэтому в ней было два больших окна, но все равно она не выглядела светлой и просторной, хотя ее нельзя было назвать маленькой, да и потолки были высокие. Возможно, неуют ее был связан с пустотой. Ольга и сама не любила чересчур заставленного жилья, но здешняя пустота, даже пустынность была такой всеобъемлющей, что нагоняла уныние.

К тому же на окнах не было занавесок. Солнце клонилось к закату и заглядывало в комнату прямо, резко.

– Вы, наверное, недавно женились, Сергей, – сказала Ольга.

Ей казалось, что недавней женитьбой можно как-то объяснить необустроенность его жилья. Но вообще-то она сказала об этом из-за той же тревоги, которая не только не отпускала ее, но, наоборот, усиливалась с каждой минутой.

– Да. – Он смотрел на нее не отрываясь. Солнечные лучи освещали его лицо, и по лицу тенями и отблесками гуляло волнение. – В начале лета. Как раз накануне…

В последней его фразе прозвучала горечь. Ольга хотела спросить, накануне чего, но тут же поняла это сама и спрашивать не стала.

– Она забеременела, и я женился, – сказал Сергей.

В комнате было тепло, но они чувствовали себя так, словно попали в оледеневший лес.

Нет, наверное, это только она так себя чувствовала. А у Сергея, когда он обнял ее, не было в руках ни льда, ни холода. И поцелуй его был горяч. Первый поцелуй, и второй, и третий – он целовал Ольгины губы, и виски, и плечи, перечеркнутые узкими ленточками шелкового сарафана… С утра было жарко, она надела только легкий сарафан, и это была слишком слабая преграда между его губами и ее телом, а ей не хотелось и вовсе никаких преград… Она почувствовала, что ноги у нее подкашиваются, и обняла Сергея, чтобы не упасть, и он сразу прижал ее к себе так крепко, что дыхание у нее занялось еще сильнее, хотя сильнее уже, ей казалось, было некуда…

Мир померк, исчез, скрылся за краем его объятий. Да и существовал ли он вообще, тот мир?

Вдруг его объятия разомкнулись.

– Не могу я без тебя, – задыхаясь, проговорил Сергей. Он чуть отстранился, чтобы видеть Ольгины глаза. В его глазах стояло отчаяние. – Не могу! Дни считаю тебя увидеть. Оля!.. Что ж это такое, а? Тогда, в дождь… Только и думал: пусть бы никогда он не кончался… Оля, Оля…

Он говорил сбивчиво, торопливо, и целовал ее, и снова говорил, как будто боялся захлебнуться поцелуями и словами, и прижимал ее к себе все крепче, и хорошо, что прижимал, иначе она давно упала бы.

Она не знала, что будет дальше. Никогда такого с нею не было – чтобы прошлое и будущее превратились в единственную точку настоящего. Сияние этой точки было таким ослепительным, что невозможно было открыть глаза.

Да и зачем было их открывать? Ольга чувствовала Сергея всем телом, и это чувство было настолько сильным, что она не нуждалась сейчас в тех обыкновенных пяти чувствах, которые даны человеку природой.

Он поднял ее на руки и понес к дивану. Он шел медленно, потому что и на ходу продолжал целовать ее. Он, конечно, не смотрел под ноги, поэтому споткнулся и чуть не упал. Что-то зашелестело у него под ногами, рассыпалось по полу. Этот шелест заставил Ольгу посмотреть вниз.

Разноцветные детские пакетики вывалились из большого пакета и устлали протертый ковер. Они по-прежнему были похожи на крылья бабочек, только теперь уже неживых – так мертво шелестели они у Сергея под ногами.

Ольга не могла отвести от них взгляда. Она опомнилась только когда Сергей положил ее на диван.

– Господи боже мой! – прерывисто проговорила она. Ее голос прозвучал в тишине комнаты слишком громко. – Как же так?!

В это действительно невозможно было поверить. Такого с ней не только никогда не было – такого просто не могло с нею быть.

– Что ты?

Сергей не успел лечь рядом с ней, он сидел на краю дивана, его рука лежала у нее на плече. Его глаза были прямо над Ольгой, она отчетливо видела, как они блестят.