Инок ВСЕВОЛОД - НАЧАЛЬНИК ТИШИНЫ

Влас горько усмехнулся:

– Мил, батюшка твой с какой-то не той милицией связан. С российским МВД у меня, слава Богу, неприятностей больше нет.

– Ну и хорошо, что нет! Я так и думала, кто-то видно ему наврал. И вот что еще. Ты уж прости меня, Влас, я ему твою историю рассказала; как тебе явление было в камере… Как-то нехорошо получилось, он как будто что-то знал уже. Как сказать? Намекал мне что ли. А я ведь тогда, в храме, догадалась что между вами было что-то нехорошее. Вроде, он перед тобой виноват. Простишь меня?

– Бог тебя простит. Рассказала – и рассказала, я ведь не скрываю про Гостя.

– Очень, очень рада, успокоил ты меня, а то я места себе не находила после разговора с батюшкой. Душа в какое-то мрачное смущение впала. Дай Бог тебе всего доброго и светлого. Спокойной ночи. Ты позвони обязательно, когда вам с Владом удобно встретиться будет.

– Позвоню. И тебе спасибо за звонок. А то мне тоже как-то неудобно перед тобой было после той встречи. Ты ведь как лучше хотела. Спокойной ночи.

Когда Влас закончил разговор, мать позвала его из своей комнаты, где она гладила белье и смотрела телевизор:

– Сынок, иди, твою любимую "Криминальную хронику" передают!

Влас вошел в комнату. На экране он увидел крупным планом окровавленное лицо. Куда-то несли труп убитого мужчины. Диктор бойко и хладнокровно комментировал: "…убитый – Замоскворецкий Юлий Юрьевич, известный криминальный авторитет столицы. Убийство, безусловно, заказное, и, как обычно в таких случаях, найти преступников будет крайне сложно. По заявлению руководства ресторана "Царская охота", ресторан возобновит работу завтра. А теперь послушайте сообщение о деле валютчиков с Сиреневого бульвара…".

Влас схватился рукой за сердце и, пошатываясь, вышел из комнаты. Хорошо, что мать сидела к нему спиной и не видела этой сцены.

– Ты куда? – окликнула она, обернувшись.

– Устал я что-то, мамуль. Пойду в душ, потом помолюсь немного и спать. Прости.

Помявшись, Влас вернулся в комнату, подошел к матери и попросил:

– Благослови.

Мать поднялась с дивана, бережно и сосредоточенно перекрестила Власа со словами:

– Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Спокойной тебе ночи, сынок.

Влас поцеловал крестившую руку матери и сказал:

– Самое главное чуть не забыл. Я ведь сегодня причастился…

– Да?! Поздравляю, – обрадовалась мать, но видя усталость сына в дальнейшие расспросы пускаться не стала.

Войдя в ванную, он включил воду, сел на стиральную машину и просидел так довольно долго. В ушах без перерыва повторялось: "…убитый – Замоскворецкий Юлий Юрьевич, убитый – Замоскворецкий Юлий Юрьевич, убитый – Замоскворецкий Юлий Юрьевич…". Потом все стало стихать: и слова, и шум воды, и вообще всяческий шум. В наступившей тишине Влас отчетливо услышал собственный голос:

– Я видел белые крылья,

белые, белые, белые.

Я видел черные стрелы,

черные, черные, черные.

И я…

Ему хотелось услышать продолжение, но голос умолк, а поток воды из-под крана взревел, словно Ниагарский водопад.

Влас пришел в себя.

* Смерть приходит тогда, когда мы исчерпали себя в покаянии.

* Сатана похож на капризного и жестокого ребенка. Он убил сам себя, а теперь плачет и не может утешиться. Он лишил себя любви и страдает, и страшен в своем страдании.

* Человек желает славы. А что такое слава? Это – когда о тебе знают очень многие. На Страшном Суде мы получим "славу" – о каждом из нас узнает все человечество, и наши нераскаянные грехи будут обнажены перед всеми.

Вот какую славу мы все несомненно получим, раз мы ее желаем.

* Грехи свои я не вижу. Однажды неожиданно я увидел внутри себя целую бездну тщеславия. Болезнь угрожала мне смертью, и я остро почувствовал, что умирать не хочется, но не потому, что страшно умереть, не покаявшись, а потому, что змей тщеславия шептал: "Ты ведь еще не стар, немало одарен Богом, сколько мог бы еще создать хорошего. За что был бы всеми прославляем".

И мне стало очевидно, что все, что я делал, главным образом я делал ради тщетной славы человеческой.

Вот как милостивый Господь приоткрыл мне лишь маленькую толику "глубин сатанинских", гнездящихся внутри падшего естества.

* Благодать убила в нас, христианах, сладость греха. И теперь, если мы даже сознательно идем на грех, то не чувствуем уже той греховной услады, которую ощущали раньше. И мы понимаем, что назад, к нашей прежней жизни, возврата нет… И слава Богу.

* Желаете понять мучеников? Вы когда-нибудь испытывали радость, переполняющую вас? Должно быть, величайшую радость испытывают, по милости Божией, мученики Христовы в момент кончины.

Утром следующего дня Влас проснулся, когда мать уже ушла на работу. На столе в кухне он обнаружил записку с перечнем продуктов, которые следовало купить.

Влас прочел утренние молитвы, выпил кофе и в двенадцатом часу, наконец, отправился по магазинам. Кроме прочего, мать просила купить пирогов в "Русском бистро", не так давно открывшемся у метро "Чистые пруды". Шел снег, напоминавший мелкую столярную стружку. Подморозило.

У входа в бистро Влас столкнулся со старикашкой, похожим на лесовика. Им оказался не кто иной, как Архипыч. Влас чуть не вскрикнул. Архипыч загадочно улыбнулся и сказал:

– Воно как, значится, Господь устрояет. Ну, добрый молодец, как поживаешь?

– Хорошо, дедушка.

– А чего грустный такой? Василисочку-то отпели?

– Отпели, за городом, у одного хорошего батюшки, отца Серафима… А грустный потому, что вчера человека убили… Он мне жизнь спас. А я вот его не сберег.

– Ты не сберег, зато Бог сберег. Жив твой Юлий Замоскворецкий, только теперь в небесной канцелярии постановлено ему Лазарем быть.

Влас вопросительно поднял брови. Если бы его голова была компьютером, то в этот момент она задымилась бы.

– Пойдем, – скомандовал Архипыч и потянул Власа за рукав куртки.

Влас повиновался.

Через пятнадцать минут, в прихожей квартиры Архипыча, Замоскворецкий мял в объятиях остолбеневшего Власа:

– Что ты, братка, так напугался?! Живой я, живой! Ты же сам мне вчера что сказал? Что Господь мое желание выполнит! Вот Он и выполнил. А иначе – каюк бы мне пришел! Все равно они меня рано или поздно шлепнули бы. А теперь я свободный! Понимаешь, свободный. Жиган Жан Московский убит, а я начинаю жизнь с чистой страницы.

Из квартиры Архипыча Влас позвонил Владу и срочно вызвал его на совещание, кратко рассказав про случившееся с Замоскворецким. Уже через полчаса сияющий от радости Влад стоял с букетом цветов на пороге квартиры Архипыча.

– Ты чего счастливый такой? Выглядишь, как жених, – встретил друга Влас и полушутя спросил: – Ты что цветы Замоскворецкому купил?