Вадим Тарасенко - Отщепенцы [СИ]

Но вернемся к нашей маленькой, микроскопической частичке этой самой элиты, которая, в данный момент, наплевав на возможное прослушивание соответствующих органов, весело мурлыкало в трубку:

— Привет Ира, это я, Володя. — Привет. — Слушай, как это мы умудрились не видеться друг с другом три дня?

— А что ты хотел — диплом пишу.

— Ирка, по тебе не то что плачет, рыдает первый отдел. Человек распределился в КБ «Южное», а пишет диплом дома.

— Ну не пишу… так, наброски делаю. А у тебя как дела?

— Да так, потихоньку. Я вчера от безысходной тоски по тебе написал любовный опус в твою честь. Прочесть?

— Что, прямо сейчас? По телефону?

— А что, по-моему, телефоны и существуют, что бы по ним разговаривали. Так читать?

— Ты неисправим.

— Точно. Так читать?

— Куда же от тебя денешься, читай. Владимир плотней прижал телефонную трубку и тихо зашептал:

— Ну как?

— Сумасшедший.

— Лучше быть сумасшедшим в любви, чем чопорным, спокойным и до отвращения правильным. Слушай, Ир, давай сегодня встретимся.

— Сегодня не могу.

— Тогда завтра. Сможешь?

— М-м-м, давай в субботу.

— Во сколько?

— Давай в шесть.

— Как обычно возле "Спутника"?

— Да. Кстати, а что там сейчас идет?

— Что идет, не знаю. Но мне как-то не нравиться перспектива идти в кинотеатр.

— Почему?

— После таких свиданий долго ломаешь голову над вопросом: с кем ты был на свидании — с девушкой или с кинофильмом.

— Ладно, там посмотрим. Ну что, до встречи?

— До встречи.

— Пока.

— Пока.

Володя повесил трубку и вернулся назад.

— Ну что поговорил? — Илья мельком взглянул на Владимира и вновь перевел взгляд на монитор компьютера.

— Поговорил. Ну что там наш электронный убийца насчитал?

— Примерно то, что и по второму варианту. Там было шесть миллионов семьсот тысяч убитых, тут на каких-то сто пятьдесят тысяч больше. Зато там расход топлива по ступени разведения [1] Ступень разведения — последняя ступень боевой ракеты. На ней устанавливались боевые блоки и система управления ракетой. Эта ступень и нацеливала поочередно каждый боевой блок на цель. на целых двадцать килограмм меньше. Из-за каких-то ста пятидесяти тысяч тратить целых двадцать килограмм, по-моему это нецелесообразно.

— Это пусть начальники решают. А наше дело малое — обсчитали. доложили, — Володя Кедров обвел глазами зал, — сколько там до обеда осталось?

— Полчаса.

— Может в шахматишки на тихую сбацаем, — Владимир кивнул на компьютер, — кто увидит, что там у него загружено: или ядерная атака на Штаты или атака на черного короля.

Илья заколебался:

— Ладно, давай. Должен же я у тебя отыграться.

— И не мечтай. Моего короля тебе не свалить.

— Поживем — увидим.

Но в шахматы им сыграть не удалось.

— Володя, — к ним подошел начальник сектора, — пошли со мной к начальнику отдела.

Владимир переглянулся с Ильей, молча встал и пошел вслед за Анатолием Ивановичем. В кабинете начальника отдела царила приятная прохлада. Валерий Николаевич, начальник отдела, сидел за столом и держал в руках какую-то бумагу. Подойдя ближе, Володя узнал бланк закрытой телеграммы — желтый лист бумаги пересеченный по диагонали красной полоской.

— Садитесь, — Валерий Николаевич кивнул вошедшим на стулья, стоявшие возле длинного стола, перпендикулярно приставленного к столу начальника отдела.

Когда они сели, начальник отдела отодвинул от себя, как делают это дальнозоркие люди, бланк телеграммы и прочел: — М-м-м, ага вот: "Шестнадцатого мая, при попытке стыковки обтекателя изделия [2] Изделие — так в КБ «Южное» в документации и между собой сотрудники называли ракету. 15 А18 М с самим изделием, произошло его заклинивание. Технические подробности изложены в нашем письме исходящий такой — то. На двадцать четвертое мая просим прислать ваших представителей по этому вопросу". Прочтя телеграмму, начальник отдела поднял глаза и добавил:

— Я разговаривал по ВэЧэ с Сашей Пахомовым, это с 201 отдела. Он сейчас на полигоне. Так вот он говорит, что обтекатель заклинило в момент его схода с установщика и посадки на направляющие штыри изделия. Итак, какие будут ваши предложения по этому вопросу?

В кабинете повисла пауза.

Наконец Анатолий Иванович, понимая, что говорить придется ему, осторожно начал:

— В Павлограде, на автономных испытаниях, все прошло тип-топ…

— А при подготовке к лётным этот чертов обтекатель заклинило, — в голосе начальника отдела зазвенели неприятные металлические нотки.

— Валерий Николаевич, — чуть ли не вкрадчивым голосом продолжал начальник сектора, пошлем Володю Кедрова на полигон, — он кивнул на молодого инженера головой, — он подробно все выяснит и если это наша, проектантов, ошибка, быстренько доработаем документацию.

— На полигон надо лететь, имея в кармане несколько версий, чтобы на месте выбрать правильную и быстро устранить причины, — голос начальника отдела все больше приобретал металлических нот, — или вы хотите из-за обтекателя сорвать сроки летных испытаний?

Володя понял, что сейчас в кабинете разразится буря. Понял это и начальник его сектора. Но он был тертый калач и быстро нашел для шефа приемлемый ответ:

— Завтра разберемся и к вечеру доложим Вам результат.

— Хорошо. Завтра в 17–00 жду вас обоих с докладом, — начальник отдела сделал пометку на настольном календаре. — Можете идти.

— Беги в архив, возьми документацию на этот чертов обтекатель, посмотри как и что, и сегодня вечером доложишь мне, что ты думаешь по поводу нестыковки его с изделием.

— Понял.

Через десять минут с папкой чертежей из архива Владимир подошел к своему рабочему столу.

— Так Илья, аврал. Выключай компьютер, пусть ньюйоркцы еще поживут. На полигоне не состыковался обтекатель с восемнадцатой М.

— Вот это да, дела.

— Да, дела не очень. Если учесть сроки летных испытаний, то можно сказать, что дела не только не очень, а просто хреновые. — Владимир сел за стол, открыл папку с чертежами, нашел общий вид обтекателя и принял свою любимую позу для раздумий — ладони рук сцеплены между собой и опущены между ног, локти оперты на бедра. — Чего ж ты, родной, не полюбил изделие, не захотел с ним стыковаться, — мозговая атака началась.

Илья не замедлил к ней присоединиться:

— Может он импотент?