Пол Винсент - Свободен!

Теперь в моем распоряжении оставался один глаз.

Мне удалось подняться и сойти с путей. Я где-то потерял фонарь. Я постарался определить, на каком расстоянии от рельсов должен его искать.

И тогда я ее услышал.

Без сомнения, плакал ребенок.

Я крикнул – в чем не было смысла:

– Я иду, Эми!

Я опгупывал все вокруг. Неожиданно я увидел фонарь рядом с собой, с другой стороны рельса.

Но Эми вдруг перестала плакать, и стало тихо. Судя по звуку, она находилась в двадцати-три-дцати ярдах передо мной, где-то в темноте.

Пробежав немного, я остановился и прислушался.

Дул ветер, и больше ничего не было слышно.

Слева в зарослях что-то зашевелилось. Вероятно, животное.

Я двинулся дальше и набрел на рабочий барак. Он был черным, пропитанным многолетней копотью. Если бы я хотел оставить ребенка, то сделал бы это здесь.

Передо мной была обшарпанная незапертая дверь.

Впервые я действительно испугался. Я вдруг понял, что за дверью меня может ждать ловушка. Я прошел вдоль барака, надеясь найти окно, чтобы заглянуть внутрь. Похоже, окон не было. За бараком росли густые кусты. Только тогда я почувствовал боль. Посветил фонарем на левую ладонь. Там после падения на рельсы остался глубокий грязный порез.

Я снова услышал Эми. Теперь я был уверен, что она внутри.

Я вернулся к двери и осторожно потянул за ручку. Напряг все мускулы, откинул голову и закрыл глаза. Я не имел понятия, как это может меня защитить, если грохнет заряд в несколько сот фунтов.

Дверь открылась, и я увидел Эми.

Все было очень просто.

Я схватил Эми и двинулся назад. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я знал, что есть какой-то подвох, но не мог его разгадать и хотел побыстрее убраться отсюда. Мне представлялось, что в лесу меня подстерегает снайпер, что меня собьют, когда я выйду на дорогу, или взорвется машина, как только я поверну ключ в зажигании.

Я прошел примерно двести ярдов, выбрался на открытую местность и опустил Эми на землю.

Я снял с нее одежду, чтобы осмотреть спину. Там ничего не оказалось.

Проверил ее живот. Никаких надписей.

Я раздел ее почти полностью, чтобы осмотреть руки и плечи. Послания нигде не было.

Я вынул телефон, набрал номер Габриэль, прижал трубку к уху; секунд тридцать не было сигнала, потом пошло сообщение: «Номер, по которому вы звоните, сейчас недоступен. Возможно, телефон отключен».

Я вернулся к машине, посмотрел внутрь через стекло, думая, что замечу что-нибудь подозрительное. Ничего не было.

Я положил Эми на пассажирское сиденье, пристегнул ее и поехал домой.

Я решил, что Габи застряла где-то, где нет сети. В тот момент у меня не было причин ей не доверять.

Дом был таким же, каким мы его оставили.

Я дошел до той стадии опьянения, когда обязательно нужно поспать, но все же решил приготовить себе кофе, а пока закипал чайник, занялся водными процедурами.

Я оставил Эми в походной колыбели на кухонном столе, а сам стал рассматривать порезанную руку. Кровь и маслянистая грязь запеклись. Я сунул руку под струю воды, но она не отмывалась. Я использовал моющую жидкость – она мало чем помогла. И было чертовски больно. Под раковиной я нашел какой-то спиртовой раствор, намочил им бумажное полотенце и постарался промокнуть края раньт Ужасно болезненно.

– Хочешь послушать, как плачет папа? – обратился я к Эми.

В итоге мне удалось немного очистить порез, я оторвал кусок старой простыни и перевязал руку.

Потом я приступил к своему лицу и отчистил деготь, въевшийся в кожу вокруг глаз. Здесь я добился большего успеха.

Я сел за стол и погрузился в пьяные размышления.

В результате я решил обойти дом и удостовериться, что он пустой, а все щеколды и замки на окнах и ставнях заперты. Ведь тем, кто забрал Эми, удалось проникнуть внутрь, и, похоже, у них имелись причины желать нашего выселения из дома. Мне пришло в голову, что в доме находится то, что им нужно, хотя я и не представлял, что это может быть.

Я прокрался по дому, держа Эми в одной руке и пустую бутылку в другой, на случай, если на пути попадется грабитель. Я по очереди отпирал окна и проверял наружные ставни. С ними все было в порядке.

Меня озадачило, что Габриэль не удивило то, что Эми забрали из запертой комнаты, но мы были так пьяны, что было трудно точно определить ее реакцию. Возможно, я тоже выглядел скорее ошеломленным, чем удивленным.

Я закончил осмотр окон и дверей, но продолжал гадать, в каких укромных углах дома мог спрятаться грабитель, поэтому время от времени, с Эми и бутылкой в руках, заглядывал в посудный шкаф или комод, который не проверил раньше.

Ничего.

Я снова сидел в ярко освещенной кухне и пытался дозвониться до Габриэль. Ее телефон по-прежнему не отвечал.

Я подумывал, не собрать ли вещи, но был не в том состоянии. Потом я понял, что звонит городской телефон. Было ощущение, что он звонил уже какое-то время, но я его не слышал. Когда я пьян, у меня часто звенит в ушах.

Я поднял трубку, ожидая услышать голос Габриэль, но это была полиция.

– Сеньор Гонгола?

Голос был незнакомый. Человек объяснил мне, что является старшим офицером полиции одного из подразделений.

– Мы хотим, чтобы вы освободили Габриэль Гонголу, вашу жену, – заявил он.

– Что?

– Вы держите ее заложницей, и нам надо выяснить, какие требования вы выдвигаете как условие ее освобождения.

Кухня была наиболее уединенным помещением в доме. Она находилась дальше всего от дороги. Но даже там я почувствовал, что снаружи происходит что-то серьезное.

– Я вас не понимаю, – сказал я.

– Прежде чем продолжить переговоры, мне нужно убедиться, что заложница еще жива.

– Что? – бессмысленно повторил я.

– Я могу с ней поговорить?

– Ее здесь нет…

– Вы уже нам звонили и признались, что держите ее заложницей. А она сама подтвердила свою личность и адрес. Пожалуйста, не создавайте проблем. Мы с вами должны доверять друг другу.

– Ладно, – произнес я, по-прежнему находясь в полном замешательстве.

– Так вы можете позвать ее к телефону?

– Ее здесь нет.

– Сеньор Гонгола, – сказал полицейский. – Отряд специального реагирования окружает ваш дом. Мы подтянем дополнительные силы. Вы не сможете скрыться. Будет лучше, если мы поможем друг другу.

– Давайте разберемся, – предложил я. – Вы разговаривали с Габриэль?

– Да. Вы сами это знаете, потому что позволили нам поговорить.

– Когда это произошло? – спросил я.

– Не морочьте нам голову, сеньор Гонгола. – Он намеренно говорил спокойным голосом, стараясь никого не раздражать, но это меня бесило.

Было очевидно, что он придерживался тактики, когда искусственно затягивают разговор, не давал мне возможности замолчать и не вешал трубку.