Жеральд Мессадье - А если это был Он?

И все это из-за человека, взявшегося невесть откуда.

Орвил Уайтмен, американский госсекретарь по иностранным делам, утопавший в кожаном диване Овального кабинета, выглядел подавленным: он недосыпал уже несколько дней. Рядом с ним расположился его заместитель Эбби Болтуайз. Оба озадаченно переглядывались с советником президента по иностранным делам Саем Берманом. Арчи Баррингтон, посол Соединенных Штатов в Исламабаде, тоже приглашенный на совещание, уже в третий раз за пять минут скрещивал, а потом распрямлял ноги. Директор ЦРУ Нед В. Форт оглядывал присутствующих из-под полуопущенных век. Уайтмен прикидывался, будто не замечает пронырливого взгляда Бермана; советник знал, что госсекретарь считает его незадачливым кретином, совершенно не разбирающимся во внешнем мире. Подумать только, советник президента по иностранным делам получил свой первый паспорт только восемь месяцев назад, и что еще хуже — чтобы провести отпуск в Мексике!

Министр обороны, генерал Уильям Уильямсон, казалось, не замечал никого из этого административного сброда: для него Государственный департамент иностранных дел был клубом пустомель, чем-то вроде сборища коммивояжеров, продающих холодильники эскимосам. Настоящие мировые дела вершатся при помощи ракет, истребителей, авианосцев, наступательного оружия и военных средств, все прочее — пустое сотрясание воздуха.

Президент Соединенных Штатов Джон Ф. Уэсли отставил кофейную чашку и встал. Он всегда испытывал потребность стоять, чтобы говорить. Наверняка между его высказываниями и ногами существовала какая-то прямая связь, согласно теории, выдвинутой некоторыми невропатологами.

В свои пятьдесят, благодаря атлетическому сложению бывшего хоккеиста, поддерживающего форму каждые выходные двумя-тремя часами софтбола, он заполнял собой все психологическое пространство в кругу присутствующих. Вся его личность излучала оптимизм и решимость. Светло-русая прядь, умело приклеенная ко лбу (мазком лака, каждый это знал), придавала ему вдобавок юношеский задор.

— Господа, — объявил он, — я созвал вас потому, что, как мне кажется, мы теряем позиции на Востоке. Весь регион, от Египта до Индонезии, все сильнее и сильнее сопротивляется любой форме сотрудничества с нами во всех областях. Сегодня утром Индонезия свернула программу взаимопомощи в борьбе с терроризмом под тем предлогом, что его, дескать, уже не существует. Вчера Египет отказался подписать соглашение с мировым банком о новом займе, потому что одна из его статей показалась ему неприемлемой. Еще раньше Саудовская Аравия отложила на неопределенный срок закупку истребителей F-16 и двух морских катеров. Судан только что закрыл свою территорию для американских банков. Турция требует пересмотреть наши военные договоренности. И это всего лишь примеры.

Он умолк и обвел присутствующих взглядом.

— Так продолжаться не может, — заключил он энергично. — Мы убеждены, что исламские страны оказывают сегодня наибольшее сопротивление политике Соединенных Штатов. Однако это все откровеннее ставит под угрозу наши стратегические и экономические интересы в этом регионе. Что происходит и что мы можем сделать? Я хочу, чтобы мы разработали план действий. Орвил, что скажете?

— Все началось с появления этого человека, — устало ответил госсекретарь, — который называет себя наби Эманаллой. Ему удалось сделать то, чего Запад всегда опасался: он сплотил исламские страны в однородную массу. Он дал им самосознание. Все страны региона чувствуют свою общность, они обрели новую силу и больше в нас не нуждаются. Они отвергают нашу систему, нашу культуру, нашу экономику, все.

— Но как же такое стало возможным?

— Потому что это глубоко верующие народы, господин президент. Припоминаете? По этой причине мой предшественник, Генри Киссинджер, и решил вооружить повстанцев Афганистана, когда Советский Союз оккупировал эту страну. Мы предчувствовали, что вера сделает их непримиримыми и что они до смерти будут сражаться против атеистического материализма Советов. Так мы в тысяча девятьсот девяносто первом году сами создали воинство бен Ладена. Продолжение мы тоже видели.

— И все началось с этого человека, этого… наби?

— Да.

— Но он же смутьян! Еще один бен Ладен!

— Возможно, но после чуда с кинжалом в Исламабаде все мусульмане убеждены, что он — посланец Божий.

— А сами-то вы верите в эту историю с чудом?

— То, во что я верю, господин президент, не важно. Главное, что они в это верят. И это не единственное чудо. Касательно того, во что я верю, то я полагаюсь на службы Неда Форта, — заключил Уайтмен язвительно.

— Нед? — спросил президент.

— Лучшие специалисты из отдела аналитической обработки изображений исследовали каждый кадр видеозаписей из Исламабада, — ответил Форт. — Никаких следов подделки.

Президент внезапно выпрямился.

— Так вы все полагаете, что какой-то исламский Христос появился вдруг, чтобы объявить войну Соединенным Штатам — Божьей нации? — вскричал он с едва скрываемым гневом.

Вспышка удивила всех присутствующих. Глаза заместителя госсекретаря испуганно забегали.

— В том-то и дело, господин президент, что он объявил не войну, а как раз мир, — заметил Уайтмен. — И вот доказательство: он искоренил терроризм за несколько недель. По крайней мере, это уже кое-что!

Президент опять сел и налил себе кофе.

— Конец терроризма — это хорошо, но недостаточно. Что мы можем сделать?

Уайтмен промолчал. Заместитель госсекретаря тоже. Посол не проронил ни звука. Президент с раздражением повернулся к своему советнику.

— Сай?

Берман откинулся на спинку кресла и взял любезный тон.

— По моему мнению, надо метить в самое яблочко: Пакистан. Надо убедить тамошнего президента, что этот человек, наби Эманалла, представляет собой угрозу для мира в регионе, что он разрушает союзы и что его влияние пагубно для интересов страны. В общем, надо добиться его выдворения. И подкрепить эту уступку новыми кредитами, — заключил он с полуулыбкой.

Президент удовлетворенно кивнул головой.

— Да, я хочу, чтобы вы сделали именно это.

Директор ЦРУ все так же невозмутимо подал голос:

— Наши агенты в Исламабаде сообщили, что президент Пакистана провозглашен Повелителем правоверных…

— Это что такое? — спросил президент.

— Своего рода мусульманский Папа.

Казалось, Бермана это необычайно позабавило.

— Повелитель правоверных? Миленький титул, — сказал он.

— И что дальше? — спросил президент.

— Сомневаюсь, что Повелитель правоверных выдворит наби, — ответил Форт.

— Послушайте, нам сейчас не сомневаться нужно, а что-то предпринимать! Баррингтон, каково ваше мнение?