Алексей Санаев - Уругуру

– Его нет здесь.

Я не зря наменял в харчевне мелких денег – после того как Амани пребольно толкнула меня в плечо, я спешно вынул из кармана тысячу франков КФА и вручил старику. Это возымело действие: кряхтя так, будто это был его последний день, он подошел к двери и толкнул ее. Дверь не была заперта.

– Его нет, – повторил белла, приглашая нас зайти в дом. – Он ушел с караваном, за солью.

– Когда вернется? – Я зашел в темную комнату с неровными стенами, пригнув голову, чтобы не удариться о низкую притолоку. В комнате было неожиданно прохладно и даже влажно, хотя воздух на улице буквально дышал раскаленной Сахарой.

– Когда придет караван, – резонно ответил старик. – Через неделю, может, две...

Мы вышли обратно.

Но никогда не следует терять надежды! После того как мы, практически отчаявшись, отправились назад в отель и на следующее утро наняли внедорожник, чтобы добраться до деревни Агуни, пристанища нашей последней надежды – купца Ибн-Мухаммеда, удача улыбнулась нам.

– Ибн-Мухаммед? – весело переспросил наш водитель, представитель племени сонгаи в длиннющем балахоне ярко-синего цвета. – Да, Али знает его! Он сейчас в Агуни, только что вернулся из Мавритании! На прошлой неделе Али купил у него подушку для жены из верблюжьего пуха. Али довезет!

– Алексей, я не понимаю, зачем мы сели в его машину? Быть может, нам лучше обратиться к самому Али? – робко спросила меня Амани с заднего сиденья.

– Это он о себе говорит, – предположил я. – На Ближнем Востоке принято говорить о себе в третьем лице.

– Да-да, – удовлетворенно закивал сонгаи, не трогаясь с места. – Али всегда так говорит!

– В таком случае не мог бы Али завести свою машину и двинуться, а то он никаких денег не получит, – заметил я, и Али без звука повиновался.

Населенный пункт Агуни можно было назвать деревней только в припадке отчаянного добродушия. Здесь на песке были беспорядочно разбросаны большие и маленькие шатры туарегов из мешковины или серой верблюжьей кожи, укрепленной на кривых низких столбиках. Посредине стоял колодец, из которого с помощью длинной бечевки вытягивали ведро воды осел и человек из племени белла. В этом селении не было ни домов, ни улиц, ни общественных зданий. Человек возле колодца вытянул наконец ведро и подошел к нам, вытирая лицо руками:

– Добрый день. Чем я могу вам помочь?

– Здравствуйте, – вежливо ответил я. – Мы ищем человека по имени Ибн-Мухаммед.

– Сейчас он здесь, – кивнул белла, – могу проводить вас до его шатра.

– Будьте так любезны.

Мы прошли между палатками, делая фотографии селения и туарегов, бросавших на нас недобрые взгляды из-под своих намотанных на лица платков.

Ибн-Мухаммед, последняя надежда экспедиции, чинно восседал в своем шатре скрестив ноги и пил крепчайший и приторный зеленый чай из микроскопического стаканчика. Его лицо было открыто, на голове был намотан огромный белый тюрбан. И вовсе ему не было «столько лет, сколько баобабу», как утверждал рекомендовавший нам его Малик, – от силы лет шестьдесят.

– Садитесь, друзья мои, – тихо сказал он, едва взглянув на нас и доставая откуда-то из-за спины еще два стакана. – До меня уже дошли вести о том, что вы ищете меня...

После того как мы минут десять молча пили чай, по обычаю туарегов, маленькими глотками, я задал наш главный вопрос:

– Кто такие теллемы? Ибн-Мухаммед пожал плечами:

– Странный вопрос. Все знают, кто это. Маленькие люди, которые когда-то владели землей на плато за Большой рекой. Сейчас они прячутся от людей, потому что не умеют себя защищать.

– Вы видели их?

– Нет, видеть не видел. Но бывал там много раз. Знаю догонов и знаю их традиции. Однажды в пути я серьезно заболел, свалился со своего ишака прямо на плато. Мои спутники решили, что я умер... А догоны нашли меня, привезли в свою деревню и вылечили. Я жил с ними почти месяц, вот и наслушался. Белым они никогда ничего не доверят, а я для них почти свой, и мне много чего рассказывали. Старик, который ухаживал за мной, сейчас уже умер, но он знал все легенды о теллемах и умел говорить на их языке.

– Что за язык у теллемов? Вы знаете его? – встрепенулся я, почуяв жареное.

Ибн-Мухаммед усмехнулся, подлил чаю из серебряного чайника, стоявшего прямо на углях. Потом несколько раз неожиданно громко щелкнул языком:

– Вот такой язык! Одни щелчки и прочие странные звуки – нечеловеческий язык. Я его не знаю, да и незачем он мне. С кем мне говорить на нем? Я говорю по-французски, по-английски, на языке догонов, и белла, и фульбе, и бамбара, и...

– А с кем говорил на нем твой старик? – нетерпеливо прервала его Амани.

Он удивленно воззрился на нее. Видимо, впервые в этом доме рот открыла чернокожая женщина. Потом перевел взгляд на меня, как бы спрашивая совета, отвечать ей или проигнорировать. И ответил, так же тихо:

– Если ты встретишь теллема, это может плохо кончиться. Ты должен сказать ему, что ты друг. Для этого есть специальное заклинание на их языке, и мой старик знал его. Ты произнесешь эти слова, и теллемы не станут причинять тебе вреда.

– Разве они могут причинять вред?

– Могут. Их не видят простые смертные, но догонские жрецы знают, где они живут. Именно жрецы управляют их жизнью и приказывают им, что и как делать. И если хоть один человек увидит теллема и не произнесет этой священной фразы, то ему придет конец. По приказу жрецов теллемы убьют его или лишат его разума.

Ибн-Мухаммед замолчал с таким видом, как будто считал эти сведения чем-то вполне само собой разумеющимся. Словно здесь, в Мали, каждый день загадочные люди из прошлого убивали кого-нибудь или крали разум. Мы оба, я и Амани, сидели, не в силах вымолвить что-либо в ответ.

– Если вы узнаете это заклинание, вы сможете увидеть теллемов и остаться в живых. Только вряд ли вам дадут его узнать... Жрецы очень осторожны, ничего не открывают и следят за каждым шагом белых людей. И теллемы тоже следят.

– Это мы уже почувствовали, – пробормотал я, вспомнив несчастного Жана-Мари. – А где живут теллемы? – спросил я, заранее предугадав ответ.

– Как где? В пещерах на плато, конечно. Этим пещерам много-много лет. Людям туда хода нет, но теллемы умеют летать, это всем известно. Ночью они зажигают огонь, и только так их можно увидеть. Только не дай вам Аллах смотреть на их ночные костры.

– Почему?

– Теллемы очень тщательно берегут свои тайны. Они убивают без жалости тех, кто потревожит их покой. Поэтому мой вам совет: если вам дорога жизнь, избегайте ночных прогулок по плато и вокруг него – не ровен час, вы потеряете зрение, ноги, а то и голову...

– А твой знакомый старик, он общался с теллемами?

– Да, мой старик называл себя посвященным и говорил, что иногда к ним наведывался. Правда ли это, я не знаю.