Финн - Анна и Черный Pыцарь

— Здорово, молодой Финн. Нацедите себе пинту пива и садитесь. Не смотрите на меня так, — усмехнулся он. — У вас такая физиономия, будто вы привидение увидали. Пейте давайте. На самом деле мне было довольно худо, но теперь я уже бодр, как блоха, сами видите.

При этих словах я испытал чувство громадного облегчения, о чем тут же и заявил.

— Боюсь, Финн, Арабелла несколько перегнула палку, но главное — вы здесь.

Это было совершенно типично для Джона — искренне полагать, что другие слишком уж беспокоятся из-за пустяков. В течение секунды или двух я напряженно размышлял, стоит ли мне высказать то, что у меня на душе, и решил, что стоит.

— Вам нужно больше думать о себе, — изрек я.

— Нет, нет, Финн, — прервал меня он, — только не начинай. Ты слишком молод, чтобы указывать мне, что я должен и чего не должен делать.

— Ну, извините, — ответил я. — Вы бы не сказали такого Анне, правда?

— Это совершенно другое, — парировал он. — Вы начинаете думать, как я, и потому я чувствую себя вправе поправлять вас. — Анна же, — продолжал он, — слишком юна, чтобы действительно желать дать мне тот или иной совет. У нее своя, совершенно особая манера думать, я и нахожу ее речи достойными внимания, даже если не всегда понимаю, о чем она говорит.

То, что я начинаю думать, как он, я посчитал за редкий в его устах комплимент, но все равно никак не мог взять в толк, почему он уделял мне так мало внимания, если, по его словам, я все больше и больше походил на него, и почему, с другой стороны, его так интересовал Аннин ход мыслей?

— Я надеялся, — говорил он тем временем, — что вы приведете ее с собой. Вы об этом не подумали?

— Разумеется, подумал, — ответил я с некоторой долей раздражения, — но я решил, что звонок Арабеллы слишком срочен, что вы, должно быть, больны и…

Тут я запутался в собственных словах.

— Тьфу! — засмеялся он. — Тьфу и снова тьфу на вас. Видите, Финн, учиться никогда не поздно.

Меня его замечание откровенно задело.

— Если ваше нездоровье значит так мало, я больше…

— Стоп, Финн. Простите меня.

— Не за что тут извиняться, — проворчал я.

— Я очень рад, что вы пришли. Я действительно хотел вас увидеть. Я тут кое о чем думал последние несколько дней и хотел поговорить с вами об этом.

Я расслабился и решил, что он явно вернулся к своему обычному модусу поведения. Поэтому его следующие слова оказались для меня совершеннейшей неожиданностью.

— Правда, было бы здорово, если бы Анна осталась в Рэндом-коттедже на пару дней?

Меня этот вопрос настолько выбил из колеи, что я оказался просто не в состоянии придумать ответ.

— Похоже, вы удивлены, Финн?

— Э-э-э… да, — признал я.

— Знаете, я ведь вовсе не чудовище, за которое вы меня держите. И у меня есть сердце. Малышка никогда меня не боялась, и мне это, надо сказать, очень приятно.

Когда я объяснил, что не могу дать ему ответ прямо сейчас и что мне сначала нужно спросить Ма и Анну, он, казалось, был весьма разочарован. Не так уж часто случалось, что ему говорили «нет» или отказывались дать немедленный ответ.

— Я поговорю с ними, Джон, — заверил его я. — Я поговорю и дам вам знать позднее.

— Поговорите об этом? Поговорите об этом, молодой Финн? Вы уж, будьте добры, не просто поговорите. Подумайте об этом как следует. Уверен, перемена окружения будет для нее к лучшему.

Я не мог отделаться от странного чувства, что он загнал меня в угол и мне никак не удается оттуда выбраться.

— Подумайте об этом, Финн, — напомнил он, когда я стал прощаться.

Ага, непременно подумаю, пообещал я себе, взгромоздившись на велосипед.

Домой я в тот вечер не торопился. Меня настолько удивил поворот событий, что мне нужно было время подумать, а еще неплохо бы пинту чего-нибудь приятного и просто немножко свободного пространства, чтобы разложить беспорядочно скакавшие в голове мысли по полочкам. Чем больше я обо всем этом думал, тем больше мне казалось, что он подстроил всю эту ситуацию, вплоть до звонка Арабеллы. Хотя нет, это было не в его духе. Тут явно происходило что-то, чего я не понимал. Мне просто нужно было поговорить обо всем с мамой. Я добрался до дома около полуночи. Мама не спала и сидела на кухне, дожидаясь меня.

— Ну, — вопросила она, — какие новости?

— Ложная тревога, — сообщил я. — По мне, так он выглядел вполне нормально.

Она покивала головой:

— Приступ несварения, скорее всего. Бывает крайне неприятно.

У меня до сих пор была такая каша в голове по поводу последних событий, что я решил сначала поспать, а потом уже озвучить его предложение… или это была просьба? Анна уже спала у себя на диване, и мне отнюдь не улыбалось вызвать бесконечный поток вопросов, которого явно хватит на полночи. При свете уличного фонаря я мог ее ясно различить. Единственное слово, пришедшее мне в голову при этом зрелище, было «невинность». Оно же крутилось у меня в голове и спустя пару часов, когда я наконец заснул. Что там говорить, она была сама невинность. Что есть, то есть.

С тем же самым словом я проснулся ранним утром, чтобы принять из рук Анны чашку с чаем. Невинность. Что за отличное слово, даже несмотря на все опасности, которые оно несет. Она уселась на край моей кровати и поцеловала меня со всей страстью маленького ребенка. Только тут до меня дошло, какую ответственность это свойство накладывает на тех, кто старше. Не то чтобы у меня были хоть какие-то сомнения относительно Джона. Просто у меня не было ни малейшего представления, зачем ему понадобилось с ней встретиться. Мысленно я добавил к невинности еще одно слово — «вера».

После завтрака мы наконец обсудили просьбу Джона. Ма полагала, что никакого вреда это не принесет, а кроме того, неплохо было бы увезти ребенка хотя бы на несколько дней из всей этой пыли и фабричного дыма.

— Ты же не думаешь, что он хочет заставить ее перестать ходить в церковь, правда? — спросила Ма.

Такое мне даже не приходило в голову, я был абсолютно уверен, что он никогда не позволит себе ничего подобного. Что до Анны, то мысль о том, чтобы увидеть птиц, кроликов, а то и оленя приводила ее в бешеный восторг. Правда, ей предстояло расстаться с друзьями — с Бомбом, Мэттом, Милли и всей бандой, и это заставило ее еще раз серьезно задуматься над вопросом. К тому времени, как мне пора было уходить на работу, она наконец приняла решение.

— Финн, — завопила она, — если ты тоже поедешь, это будет здорово. Может, ты попросишь мистера Джона, а, Финн?

Я обещал ей обсудить это с Джоном сразу после работы.

— Это был бы лучший вариант, — согласилась с ней Ма. — Мне было бы куда спокойнее думать, что она не одна там, в чужом доме с чужими людьми. Попробуй узнать, зачем она вдруг понадобилась Профессору, а? Я знаю, фантазий у нее — целый мешок с пуговицами, но что такого она может сказать, что было бы интересно ему?