Лев Сокольников - Двадцать седьмая...

Малое предисловие.

Одни рассказы, что пойдут ниже — подслушаны, другие — подарены посетителями пивной "в одну звезду", если пивным заведениям отечества, как "забугровым" отелям, дозволено носить "звёзды".

Та, что на улице "им. двадцати шести бакинских коммисаров", у любителей посидеть в компании за парой пива, получила "кодовое" название "двадцать седьмая" и награду в одну "звезду". Почему как-то иначе не назвали тёмное, небольшой площади и всего с одним окном питейное заведение с низким потолком — не представляю, а мнение, разумеется "ошибочное", может быть таким:

— Кто-то, кого-то и когда-то расстрельным способом лишил жизни двадцать шесть "лиц кавказской национальности". Желания убитых сделать "жизнь трудящихся прекрасной" не пропали даром, и теперь хожу в питейное заведение, что находится на улице с упоминанием ужасного факта.

Древние борцы "борцы за счастье трудящихся", спите спокойно: пивнушка процветает, и как всякое процветающее заведение она должна иметь имя. Оно и есть: "двадцать седьмая", символическое "продолжение борьбы кавказских товарищей". Название пивнушки скромное, но со вкусом.

Знаю другое: где-то в иных странах и землях люди живут лучше меня, и в пивные, как "двадцать седьмая", не ходят.

Но их донимают землетрясения различной силы, наводнения, и — о, ужас! — извержения вулканов, кои спят по двести лет без просыпу, а потом без причин просыпаются и учиняют неприятности, как глубокие, со многими миллионами убытков, так и терпимые.

Жителей иных земель доводят до инфарктов страхи перед эпидемиями всех сортов гриппа, ураганы и бури, и в итоге их райское житие сводится на "нет". Как можно ложиться спать после "ерша", если нет уверенности, что в любую минуту на голову может свалиться пол квартиры верхнего этажа!? Или всё это зальёт вода!?

А вот "двадцать седьмую" ни единым баллом "по шкале Рихтера" не тряхнёт: стоит заведение на толстой Среднерусской возвышенности. "Двадцать седьмой" бояться нечего, не докатится до неё ни одно цунами, какой бы высоты и ширины оно не было: по дороге грозная водяная стена, каких размеров она не будь, обязательно рассыплется мелкими брызгами, растратив основной гнев на "иные страны и народы".

И ураганам на Среднерусской возвышенности делать нечего: они об этом знают и обходят "двадцать седьмую" стороной…

"Двадцать седьмая" — "однозвёздочная" для меня, но всякий волен добавлять любое число "звёзд" пивной забегаловке, а может и не отмечать наградами. Награды для пивной какими-то "звёздами" — ничто, а выручка от продажи "пива с прицепами" и лежалых бутербродов — это всё.

Думаю, что ниже "двадцать седьмой" ничего иного в городе нет, но убедиться в предположениях как-то не "доходят руки". Или ноги? Пожалуй, они: мечты посетить иные усладительные заведения остаются мечтами и далее "двадцать седьмой" не уходят:

"от добра — добра не ищут!" — в других пивнушках наливают что-то другое? — походы оканчиваются на "двадцать седьмой: она ближе, привычнее и роднее.

Рассказы исключительно "мужские": в "двадцать седьмой", если верить легенде, после открытия не было ни единой женщины… или только я один их там не видел? "Целовальничиха", коя отпускает жаждущим божественную влагу (пиво), "прицепы" и страшно дорогие бутерброды, с кривыми высохшими пластинками сыра — не в счёт: она давно вышла из разряда "женщин".

Пиво в подобных заведения может отпускать только женщина по причине отвращения к пиву. Мужчина заниматься таким делом не смог бы и умер от жажды:

— Смотреть, как другие упиваются и не выпить самому — свыше моих сил!

"Прицеп", или древнее название "ёрш" — разные, но суть одна: сто граммов водки на кружку пива. Способ приёма "ерша" зависит от индивидуальных свойств потребителя: или сто принятые граммов "очищенной" залить пивом, или граммы вылить в пиво.

Второй вариант более "жестоки" и отчаюг, кои его применяют ни разу в "двадцать седьмой" не видел.

Любителей старой смеси пива и водки с новым названием "коктейль" не встречал.

Единственное объяснение отсутствия женщин в "двадцать седьмой" — их врождённая нелюбовь к пиву.

Не все разговоры посетителей, что принимаю "локаторами" в "двадцать седьмой", могу выделить из общего разговорного фона: пришедшая старость существенно понизила слышимость. "Глушина" портит. Но это и к лучшему: не всё из того, что принимаю, следует выпускать на всеобщее обозрение. Глухота — что-то вроде цензуры, но хороший "слухач" рассказал бы всё и без поправок…

* * *

Когда-то, в прежние времена, посещение кинотеатра давало усладу слуху, зрению и душе. Ныне состарившийся кинотеатр напрочь задавлен тонким, слабым и хрупким, но агрессивным лазерным диском из полистирола с алюминиевым напылением.

На диске — одинаковые фильмы разных создателей: вставляй пластмассу в устройство, расплывайся телом по дивану, втыкайся носом в "ящик" и заливайся по ноздри любимым напитком: пивом.

На время залива утробы забудь о наросшем в чреве сале толщиною в три пальца, непонятно с чего появившуюся одышку и полный отказ ног выполнять команды "вперёд!"

Но это временное "затишье" пока, процесс нароста жира, твёрдого и жёлтого, как у старого вола, продолжается. С жиром всё впереди… или сзади?

Сомнительное преимущество "диванного" приёма пива: "туалет — рядом, а посему от унизительного, но неизбежного вопроса "где отлить" пьющий избавлен.

Естественная забота "отлить" содержит и сладостные моменты:

— Нашёл! — согласитесь, дорогие любители пива, что сам процесс поиска места, где можно "справить малую нужду" — не меньшая радость и удовольствие, чем питие пива.

Минус домашнего наслаждения пивом: наливаться в одиночку и молча, в среде любителей пива во все времена почиталось за что-то такое, чему и названия нет. "Отклонения" у пьющих в одиночестве идут от времён, когда пиво царило "во всех странах и континентах", а о "тиливизир" ещё не родился.

Не знаю о численном составе граждан, кои обожают принимать пиво в компании с "ящиком", но себя к числу "пивцов"-одиночек не причисляю.

"Тиливизир" совсем, как живой: "говорит и показывает", но остаётся мёртвым: не дано дорогому, "плазменному" устройству выслушать и понять меня. Главное — это "понять".

После второй банки "баварского" в компании с "тиливизиром", иных мыслей, кроме: "Порнуха пить в одиночку! Придут времена, когда телевизоры будут огрызаться не хуже жён? Или лучше? И укрощать "перебравших" не слабее, чем "родная" милиция?

Пожалуй, "нет": столь нужные для жизни источники информации станут подвергаться умышленной порче. Как потом без "ящика" жить, когда хмель пройдёт? На ремонтах разоришься…"