Бернхард Шлинк - Три дня

Хеннер печально посмотрел на Маргарету:

— Я так хорошо соврал, потому что действительно подумывал тогда о том, чтобы съездить в хижину и оставить там письмо. Я не знаю, из-за него ли она покончила с собой: так утверждали ее родители, но они с самого начала не признавали Йорга. Конечно, жизнь Евы-Марии сложилась бы более счастливо, если бы Йорг не стал террористом.

— Но ты не сделал этого.

— Нет. Это ничего бы не дало. Впрочем, тогда я не мог этого знать. Однако мог представить себе, что так будет.

Он помолчал, выжидая, что скажет на это Маргарета. Она только посмотрела на него сомневающимся и снисходительным взглядом.

— Ты права. Для меня это было не так уж важно. Хорошо было бы, если бы я отнесся к этому как к чему-то важному, если бы я написал письмо и отвез его в хижину. Это было бы хорошо.

Кристиана избавилась от мучившего ее страха. Она наслаждалась шампанским, наслаждалась обществом старых друзей и снова окружала Йорга любовью и вниманием. После шампанского сели ужинать, застолье было обставлено более празднично и изысканно, чем вчера: стол с белой скатертью, столовыми приборами из бабушкиного наследства и серебряными подсвечниками, с четырьмя сменами блюд, среди которых главным было рейнское жаркое из маринованного мяса — любимое кушанье Йорга.

Йорг рассказывал о том, как он одно время работал в тюремной кухне:

— Кухней заведовал бывший повар трехзвездочного ресторана, по крайней мере так он говорил сам, и мы ему верили. Однажды ему надоело работать до глубокой ночи, и он перешел на государственную службу с твердым расписанием. В компьютере у него были записаны десятки рецептов, с калориями, витаминами, минералами и бог весть с чем там еще, и программа, с помощью которой он составлял меню на неделю. Это были рецепты простой пищи — от кёнигсбергских биточков под соусом, с каперсами до нюрнбергских жареных сосисок с кислой капустой, так что все жаловались на однообразную пищу. Но это бы еще ничего, а вот если он надумывал приготовить что-нибудь новое и особенное, тут уж жалобы сыпались градом. И хотя он это знал, в нем все равно иногда прорывался трехзвездочный повар, и тогда он — была не была! — удивлял нас каким-нибудь таиландским или марокканским блюдом.

Карин заинтересовалась:

— Вот и я так же, как эти заключенные! Официальные застолья и встречи за чашкой кофе, которые неизбежны в моей профессии и на которых всегда подают самые лучшие угощения, для меня просто ужас. Я гораздо больше люблю, уединившись за письменным столом и уткнувшись в газету, спокойно перекусить «колбаской-карри» [52] «Колбаска-карри» ( нем. карривурст) — популярное немецкое блюдо: жареная свиная колбаса, нарезанная на кусочки и приправленная кетчупом, с добавлением приправ, из которых главная — карри. Продается в уличных закусочных — на простой бумажной тарелке, с гарниром в виде булочки или картофеля фри. и картофелем фри. Я могла бы обходиться такой едой каждый день. Но ведь в моей жизни ежедневно столько всего происходит, что непритязательная еда для меня — самый лучший отдых. Разве в тюрьме еда — это не главное событие дня?

— Конечно главное. Но главное не обязательно значит волнующее. Главным становится все, о чем ты с тоской вспоминаешь в неволе и чего тебе там не хватает: это обыденное течение жизни, детские годы, когда в мире царил порядок, если не в родительском доме, то у дедушки с бабушкой, женщина, которая нежно к тебе относилась, — и все эти воспоминания связаны с едой, которая является самой надежной и неотъемлемой составляющей всех этих вещей. Похоже обстоит дело и с книгами, которые ты читаешь в тюрьме. Как-то в тюремной библиотеке я…

Ильза смотрела на Йорга и думала о Яне. Какой счастливый Йорг! Вести простую беседу, в которой можно высказать свое мнение, зная, что к тебе прислушаются, что собеседники внимательно отнесутся к твоему опыту и наблюдениям, иногда почувствовать законное превосходство над своим визави, — как же ему это нужно! Интересно, мечта о будничных вещах пробудилась у него только в тюрьме? Или в годы подполья она уже таилась в нем, готовая пробудиться по первому знаку? Испытывал ли это чувство и Ян?

Кристиана тоже обратила внимание, как изменился Йорг. Недоверчивость, настороженность, отстраненность куда-то исчезли. Он увлеченно принимал участие в беседе. Что если его странные высказывания о революции, убийствах и раскаянии были всего лишь неуклюжей реакцией на чужие нападки? Может быть, подталкивать его на чтение лекций, выступления в ток-шоу и интервью — не правильно? Потому что это приведет к новым нападкам. Может быть, по этой же причине для него будет ошибкой выступать с публичным заявлением в прессе, как бы безупречно оно ни было составлено с юридической точки зрения?

И тут, словно получив нужную реплику, на сцену вышел Марко. По его выражению она видела, что его старания увенчались успехом и он нашел адвоката, который подтвердил, что с заявлением для прессы все в порядке. Он был в таком упоении от своего успеха, своего проекта, от самого себя, что не мог дождаться, когда окажется один на один с Йоргом. Его так распирало от нетерпения, что он должен был встрянуть в разговор, чтобы прочесть перед всеми заявление, с которым Йорг в воскресенье выступит в прессе.

— Это мы уже обсудили, — холодно сказал Андреас. — Йорг не будет выступать в прессе с заявлением.

— Я посоветовался с адвокатом, и тот подтвердил, что Йорг ничем не рискует.

— Пока что я адвокат Йорга.

— Не адвокату принимать в этом деле решение. Решение должен принять он сам.

Эта тема и возникшая перепалка были для Йорга мучительны, он страдал под обращенными на него взглядами. Бестолково замахав руками, он наконец сказал:

— Мне надо подумать.

— Подумать?! — возмутился Марко. — Где же твое чувство ответственности перед теми, кто в тебя верит и ждет твоего возвращения? Опять ты уже все забыл? Неужели ты хочешь выставить себя перед всем светом как побежденный, как человек, который дал себя сломать?

— Нечего учить меня, в чем состоит моя ответственность, я не собираюсь слушать ни твоих и ничьих поучений!

Однако Йорг не чувствовал уверенности, что его слова раз и навсегда положат конец затянувшимся спорам, и он посмотрел на Кристиану, словно вся надежда была на нее.

— Что ты цепляешься за сестру? Держись тех, кто хочет бороться на твоей стороне! Тех, кто не предаст тебя, кому ты нужен! Ты…

— Все! Достаточно! Вы гость Кристианы, и если ей благородство не позволяет вышвырнуть вас из дому, то я могу. Вы сейчас же извинитесь или уходите!

— Не надо, Хеннер! Если Марко считает, что я предала революцию, так это давняя история между нами.