Ольга Туманова - Шутка

Можете обозвать меня хамелеоном или еще как-нибудь, не обижусь".

Конечно, лестно, что она, Катя, как бы исключение, одна из немногих, а, может быть, и единственная, кому можно открыть свое второе, скрытое от мира Я. Но — они едва знакомятся? Он почти не знает ее? На дворе весна, скоро год, как они знакомы, и мало какая подруга знает столько о бурях в Катиной душе, о ее смятениях, поисках, надеждах. Даже подруга, с которой Катя совершенно откровенна: у подруги свои бури, ей самой хочется поделиться своими переживаниями; и всегда столько мелких сиюминутных событий, сегодняшних проблем, которые им надо обсудить, что на разговоры о существенном не остается времени. А вот Володя знает про нее все: что она любит и что не любит, что ей нравится и что не нравится, что вызывает восторг и восторженную зависть, и слезы умиления, и что ей отвратительно и вызывает протест, гнев, боль. И о чем она мечтает, и чего она опасается… Она столько всего ему написала! Что еще он должен узнать о ней, чтобы они были знакомы?

Почему с людьми надо маскироваться, ну, почему?! Этого Катя не могла ни понять, ни принять на веру, никак не могла. Она не убеждает, что надо каждому открывать свою душу, да это невозможно просто! Как можно в метро, на улице, в коридоре университета, вежливо махнув головой, на бегу открыть душу? Ведь для этого с человеком надо общаться. Кто же говорит, что кто-то обязан общаться со всем человечеством? Все равно, что сказать: "Пожалуйста, будь так добр, обними земной шар, ему что-то стало холодно". Но зачем в будни маскарадный костюм? Ну, стараться не реветь при посторонних, не срывать на них свои неприятности это понятно, но казаться каким-то иным существом, другого измерения — зачем? Она, Катя, должна честно сознаться, что с каждым, то есть включая всех тех, кто ей неприятен, она и разговаривать не станет. "Здрасте" — папа еще в детстве, когда она на кого-то обиделась и перестала здороваться, сказал, что здороваются не с друзьями, а со знакомыми, с друзьями дружат. Кате это понравилось, и она здоровалась со всеми, с кем была хоть мало-мальски знакома, потом это просто вошло в привычку. Конечно, здоровалась она по-разному: с подругой — сияя от удовольствия, с аспирантом, что покупал ее за бутылку коньяку, — холодно и, как ей кажется, высокомерно. Но здоровалась. Но не болтала у окна все перемены. С какой стати? Если ей этого не хочется? Но почему свое нежелание тратить время на неинтересное для нее общение надо маскировать пошлостью? Да откуда же взять пошлость, если ее в тебе нет? Если уж не хочешь откровенничать, всегда можно промолчать, молчание это тоже фраза, и еще какая. Можно молчать трусливо, можно молчать подленько, но можно молчать с красноречивым вызовом: "О чем говорить с вами, сударь? Выучите сначала лексику родного языка". Да мало ли как можно молчать! У преподавательницы старославянского, которая явно благоволит к Кате, называет ее — да-да! — самой светлой головой на факультете, есть манера, что очень обижает Катю: Марьяша любит с Катей поговорить, но стоит Кате начать чем-то возмущаться (порядками в деканате, скучными полосами газет, ложью секретаря на последнем комсомольском собрании), как та, словно не слыша Катиных слов, тут же говорит о чем-то совсем ином, причем, говорит, как бы продолжая разговор, словно Катин монолог выбыл из времени и пространства и никто, кроме самой Кати, слышать его не мог.

"Если хочешь завоевать расположение человека, не надо стараться показаться ему лучше, чем ты есть, а то потом, когда придет разочарование, а оно обязательно в том случае должно прийти — обоим будет плохо. Вы согласны со мной?"

Как можно согласиться или не согласиться с тем, чего, ну абсолютно, не понимаешь? Вы согласны с теорией относительности? Или у вас есть по данному поводу критические замечания?

Володя, безусловно, прав: от притворства одни неприятности — но почему надо работать под пижона? Значит, стараться себя улучшить — притворство, а стараться быть дурным — это что? Притворяться, втискивать свое тело в поношенную нечистую одежду, пропахшую потом и грязью многих и не лучших — у Кати тело зачесалось от подобных мыслей, и она ушла в ванную. Но и там она только и думала, что о письме Володи. Ну, непонятна ей семантика выражения "завоевать расположение". Нет в ее жизни такого понятия. Все просто: легко ей с человеком или она чувствует себя в его обществе некомфортно, уважает она данную личность и дорожит ее мнением или данный индивид кажется ей не лучшим представителем рода человеческого, и что он ей? А почему ей не нравиться тем, кто нравится ей? И разве симпатия не рождается из ничего: взгляда, улыбки — а нужно — что? Кривить душой? Стараться угодить? Говорить не то, что думаешь и считаешь правильным, а то, что "объект завоевания" хочет от тебя услышать? Но разве это борьба за друга? Это ложь, притворство, двуличие. Или речь о благосклонности противоположного пола? И что нужно делать, чтобы вызвать интерес к себе? Новую прическу? Катя и так прически постоянно меняет, и вовсе не в агрессивных целях, а… да просто так. Изменить цвет волос? Мама вон говорит, чтобы Катя перестала экспериментировать, пока не испортила волосы красителями, мол, ее естественный цвет самый красивый, какой ни одна краска не даст. Тогда — модной юбкой? Ну, она и так не в мешковине ходит. Или надо наоборот — в мешковине попробовать прийти на занятия? Вот будет… Вернее, ничего в тот день не будет, никаких занятий, сплошная пауза. А может быть, интеллектом? — но если ты стараешься больше знать, потому что тебе это интересно, разве это война? Но работать под дурочку, говорить пошлости?! Да зачем?!

"Ужасно рад, что не попался Вам под горячую руку, радуюсь, что Вы не смогли побить или убить меня за Маяковского. Да, может быть, я не знаю Пушкина, сам признаю, что почти не знаю Евтушенко, но Вы подумали, почему Вы их знаете, а я — нет? Может быть, у меня такое базаровское мнение о поэзии, что средний химик в десять раз полезнее любого поэта, и особенно в наше время. Не говорю вообще про искусство, только про поэзию. Искусство — любое — есть прежде всего один из источников познания окружающего мира. Гегель: "Только потому он и художник, что знает истинное и ставит перед нашим воображением и чувством в его истинной форме".

Где здесь то новое, неизвестное, которое сделало бы Евтушенко художником? Не искусство, чье содержание — прописные истины, облаченные в художественную форму.

Но, кажется, с поэзии вообще я перескочил на Евтушенко. Поэзия… Катя, ответьте вот на такой вопрос: можно без нее прожить или нет?"

Катя расцвела в улыбке от удовольствия: известно же, раскаявшийся грешник дороже праведника. Гегель… Первая цитата в письме Володи. Интересно, из учебника? Или что-то прочитано им самим, не по обязанности, а ради собственного интереса? И, как всегда, Катю поразила емкость кратких предложений Володи. А мысль Володи (а может Гегеля?), что писатель, художник, поэт, музыкант etc — только тогда мастер, творец, когда видит обычное с незамеченной другими стороны, была и очевидно справедлива и заставляла по-новому смотреть на знакомые произведения. А, словно между прочим оброненный, вопрос, как бы риторический, не требующий ответа: можно ли прожить без поэзии — тема для философского трактата.