Mike Lebedev - 94, или Охота на спящего Единокрыла

— Михалыч! — возвестил он, трагически заламывая руки, — Ну ты же всё понимаешь! Если стандартный подход не срабатывает — надо искать новые, оригинальные методы! Вот я и решил, что на вариант интервью народ будет соглашаться гораздо лучше!

— Я всё понимаю, Старина. «Уникальная технология продаж», и всё такое прочее. А отдавать, так сказать, чем? Ты бы хоть предупредил, что ли… Или сам бы поехал, в конце концов, раз ты и придумал…

— Я не мог, — печальным голосом заметил Старина и многозначительно поднял вверх палец, — Так было нужно для чистоты эксперимента.

— Эксперимент провалился, — констатировал я, — Что у нас дальше?

Окончательно поверив в то, что здоровью его ничто пока более не угрожает, Курбский приблизился, наконец, на игровое расстояние и протянул мне новую, толстенную тетрадь:

— Вот, смотри: это наработки за вчерашний день. Вдумчивое знакомство с «наработками» показало, что,

в отличие от Дня Первого, они стали гораздо менее оптимистичными — но зато куда более близкими к реальности. В частности, теперь они неумолимо свидетельствовали о том, что:

— девяносто процентов контор всяческие попытки только лишь завести разговор о рекламе пресекали сразу, в корне и зачастую с использованием малонормативной лексики;

— девяносто процентов из оставшихся завязанный разговор вяло поддерживали, но всё же все свои проблемы в данной «области» считали полностью решенными. В редких случаях просили перезвонить ближе к концу месяца или квартала. Это было уже теплее, так как если конец месяца (а дело, напомню, происходило в начале марта) был еще достаточно далек, то конец квартала находился, по сути, уже гораздо ближе;

— наконец, оставшиеся десять из десяти же оставшихся процентов соглашались что-то там ВОЗМОЖНО, КОГДА-ТО и ПРИ СЛУЧАЕ рассмотреть, для чего нам потребно было прислать по-прежнему отсутствующий факс; робкие же попытки заменить бездушный прибор на теплую, дружескую встречу в формате «без галстуков» безжалостно игнорировались. Таким образом, предстоящие мне в понедельник «переговоры» (если не считать, конечно, не получившую экспериментального подтверждения гипотезу Старины) оставались покуда единственным осязаемым результатом;

— и если кто думает, что это ничтожно мало, тот жестоко ошибается. Потрясающая энергетика старика и его способность на пике формы (а что такое её «спад», впрочем, он и не ведал вовсе) обзванивать в день до тысячи «коммерческих структур» давали на выходе нужное количество топлива для тлеющего в наших душах костерка. Пусть и в виде «Попробуйте спросить Сидора Ивановича через недельку», «Скоро вернется Клава из отдела — она вроде занимается такими вопросами» и «Нам ничего не надо, у нас всё есть, но мы всем этим недовольны, так что попробуйте завтра с утра позвать нашего Генерального… Как его зовут? Да просто позовите Генерального, и всё…» — но всё-таки.

— …я и аля тебя кое-что нашел, — проникновенным голосом сообщил Курбский, — Ну, отчасти в качестве компенсации за вчерашнее… Вот, смотри — двадцать контор, все как на подбор: приличные, с именами, но явно имеющие проблемы с рекламой (сразу решил за них за всех старик — прим. авт.)…

Я опасливо взглянул на Старину — уж не скрывались ли под этим «именами» какие-то очередные его коварные задумки?

— Нет-нет, — тут же поспешно заверил меня старик, — Я сам туда даже не звонил еще! Просто — мне кажется, что за всем этим что-то ЕСТЬ…

— Ладно, — миролюбиво сказал я, — если КАЖЕТСЯ, то давай сюда телефон…

Первые девятнадцать организаций, в общем, улеглись в набранную Стариной статистику. Относительной удачей можно было считать разве что однажды употребленное в мой адрес весьма изящное слово (…выпущено цензурой…) Я снова загрустил. И лишь в последнем, двадцатом месте…

— Аллооу, — раздался из трубки несколько протяжный женский голос.

— Добрый день, — вежливо сказал я, — Вас беспокоят из газеты «The Moscow Star», мы хотели бы предложить вам сотрудничество в области рекламы…

— Предлагаааайте, — неожиданно протянулось вновь.

Я замялся. Вступительное Первое Слово к Клиенту было отработано нами уже достаточно хорошо. Со Вторым же словом, ввиду того, что дело до него доходило куда как реже, дело обстояло похуже.

— Я Вас внимааательно слууушаю…

— Ээээээ… наша газета, занимающаяся одним из первых мест… мы, короче, издающаяся на английском языке… Одним словом, хотим предложить вам разместить у нас вашу рекламу! — наконец выпалил я.

— Это ооочень интерееесно… Кааак, говорите, называааается ваша газета?

— The Moscow Star, — попытался я воспроизвести давешний итонский прононс Владлены Геннадьевны (впрочем, безуспешно).

— Вы можете прислааать факс…

— Ээээ… Я, если возможно, хотел бы предложить вам личную встречу, — набрался я смелости.

— Это возмоооожно. Меня зовут Варвара Алексааандровна. Когда Вы смооожете подъееехать?

Я вновь крайне недоверчиво посмотрел на Курбского, однако выпученные глаза последнего убедительно показали, что такое развитие событий и для него является сюрпризом.

— Понедельник мимо, у меня переговоры — вдруг заговорил я деловым голосом Обортняна, хотя надолго его по естественным причинам не хватило. — Во вторник?

— Прекрааасно… — и Варвара Александровна, с трудом уведенная мною от попыток обрисовать свое местоположение в сугубо феминистичных терминах «шагов», «поворотов» и «нежно-сиреневых зданий», выдала-таки точный адрес.

Я пребывал в смятении. С одной стороны, дело вновь не просто пошло, но и, практически сказать, покатило (на самом-то деле это просто всё туже затягивалась петля), а с другой… Взор Курбского был преисполнен неизбывной тоски ласкового теля перед закланием. Генерация идей, выработка нестандартных подходов и методов, организационные вопросы и поддержание эмоционального тонуса предприятия — почти всё это исходило от него, и он же в итоге оставался на нуле. Так ощущает себя спортивная команда, всю игру «просидевшая» на воротах соперника, а вместо этого в самой концовке пропустившая нелепый мяч в свои собственные. А теперь даже, выходит, что и два…

— Серег! — практически взмолился я, — Езжай ты! Считай, что я не могу во вторник!

— Ты можешь, — печально ответствовал Курбский, — Можешь…

— Ладно, тогда сделаем так. Я сейчас домой поеду, чтоб тебя не сбивать. У меня в понедельник первые переговоры, а после них и решим, что и как…

— Решим… — далеким эхом отозвался Курбский…

Его бодрый голос, раздавшийся, не успел я даже распахнуть дверь, показал, что старик вновь крепко взял себя в руки (кто бы, впрочем, сомневался).

— Ну? — закричал я, — ЕСТЬ?

— Есть, — веско молвил Старина, — звонил Оборотнян. Завтра он вызывает нас на СОВЕЩАНИЕ…