Владимир Соколовский - Уникум Потеряева

— Ты же видишь — я с женщиной, — отчужденно буркнул пожарный инженер.

— Да что такое женщина! Сегодня женщина, завтра — не женщина… Какое это имеет большое значение.

— Ударь его, — сквозь зубы сказала Мелита. — Ударь его, Валентин.

— Их же двое. Вон, какие оба кабаны.

— Я прошу!

— Ты хочешь видеть меня мертвым? Хорошо же… Слушай-ка, любезный!..

— Ах, нет! — нотариус схватила его за рукав. — Все, все, хватит! Я просто хотела убедиться…

Валичка угрюмо молчал.

На автостанции в Малом Вицыне Богдан, начавший уже бояться Мелиты, успел все же подмигнуть бывшему собутыльнику:

— Ну, пойдем искать Боророва? Чувствую, что сегодня мы его все же найдем!..

Тот вздохнул, и поплелся сдедом за подругой. А крячкинские батраки купили по паре банок теплого, застоялого, ни в какое сравнение не идущего даже с «жигулевским» финского пива, и распили их на лавочке. После чего отправились в город, до которого и дойти-то было всего ничего: метров пятьдесят.

— Что ж, надо идти, искать паклю, — молвил Фаркопов.

— Мне тоже надо идти…

Они глянули поверх головы друг друга, и точка скрещения взглядов так неистово полыхнула — словно сшиблись два больших кремня. И совершенно невозможно предсказать, чем бы закончился сегодняшний их визит в райцентр, не прозвучи вблизи девичий голос:

— Здравствуйте, гражданин Богдан! Зазнались, не признаете?!

И Галочка Жгун, неистовая ревнительница правопорядка, предстала перед ними.

— Ах, Галю! — расцвел Богдан. — Та я ж тэбэ кохаю! Та ты ж такая моя прэлэсь!.. Та ты ж така красавица!..

— Ну уж и красавица, — млела Галя.

— Какое ж я тэбэ, коханая, подарю колэчко! Каку куплю цэпку на твою грудочку! Как мы з тобою будэм пить вино, а люды пускай заграють «Нич яка мисячна…». Да, моэ сэрдэнько?..

И он повел ее своей плавною кошачьей походкой. «Если девица — считай, что сегодня тебе и придет капут», — бесстрастно подумал Фаркопов. После пива было муторно, противно икалось. Где же искать эту чертову паклю? Хозяин дал ему три наколки: стройгруппа пуговичной фабрики, стройучасток леспромхоза и стройцех райпо. В-общем, не столь важно было сразу выйти на продавца — такие вещи не делаются с бухты-барахты, важна была первичная информация, а поиск ее можно начинать откуда угодно. Он спросил у прохожего, как пройти к фабричке.

— А во-он, дым-от где, — ему показали на трубу. — Отсюда, значит, идешь прямо, возле промкомбината — большой дом о двух этажах — свернешь направо, и — уж до конца. Упрешься сразу в проходную.

Проклятое пиво! Из-за него может получиться конфуз. Миновав уже промкомбинат, и свернув в нужном направлении, Фаркопов судорожно заметался вдруг туда-сюда между домами. И, расстегнув ширинку, прильнул к дыре между заборными штакетинами.

— Ай-яй, молодой человек! — услыхал он. — Какое неприличие. Разве трудно зайти в дом и сказать, что хотите в туалет? Молодежь, молодежь… В вас нет ничего святого.

Константин Иваныч, копаясь в ширинке, блаженно улыбался. Он двинулся бы дальше, и забыл бы лысого дядю с небольшой головкой, не возникни вдруг на пути серьезное препятствие: из-за угла ударил вдруг оркестр, оттуда вывернула и устремилась навстречу ему большая похоронная процессия. Только машин было около двух десятков: «Волга» с «Мереседесом», машина с гробом, три автобуса, и еще легковые разных марок. Они двигались тихо-тихо, и шагающий пешком народ шел неторопливо, как это и положено на похоронах. А сколько его было! — словно море вылилось из переулка.

— Кого же это так хоронят? — Фаркопов глянул на хозяина оскверненного забора. — Видно, великую шишку!

— Ошибаетесь, — прозучал ответ. — Это хоронят давнюю нашу горожанку Анну Ираклиевну Ахурцхилашвили, известную здесь как Аня Шанежка. Она была еще старше меня… замечательная личность! И всю жизнь — в садике, в садике, в садике… Все прошли через ее руки: от мэра и заместителя министра энергетики до последнего вора. Видите вон ту машину? — это Дмитрий Рататуенко, главный здешний мафиози. А вон в той — зам главы администрации. Заходите скорей, а то будете мешать! Я, к сожалению, не смогу проводить, подвихнул вчера ногу — видите, хромаю? — но моя дочка Лия тоже в процессии, хоть и не ходила никогда в садик. Вон она, глядите, машет сзади!

Народ все шел и шел мимо них: кто разговаривал, кто плакал, кто просто молчал. Среди убитой горем родни Фаркопов углядел и потеряевскую парочку, с кем ехали вместе в автобусе, кладоискателей-любителей. Вот почему оба были в костюмах и имели чопорный, важный, будто бы обиженный вид! Он подумал, перекрестился на торчащий из везущего гроб КАМАЗа крест из свежего дерева, и наклонил голову.

— Умирают старики, — журчал голос рядом. — Один за другим, один за другим… просто жуть. Я знал их всех. А что вы хотите? — я столько лет жил здесь, а на руководящей работе много народу проходит перед тобой, очень многие, почти все…

Процессия вытекала уже на большую, просторную улицу, там раздавалась вширь; вот последний человек исчез за поворотом. Где-то, издали уже, вновь грянул оркестр, сея печаль.

— Что вы сказали? — обернулся батрак. — На руководящей работе? Я, знаете, человек приезжий…

— Я вижу, да.

— И вот такая, знаете, трудность…

— Какая же?

— Надо купить паклю. Скоро сруб собирать, а пакля… где вот ее взять? Не подскажете?

— Ну почему не подсказать? Можно в леспромхозе. Хотите, договорюсь?

— Комиссионные дам! — просипел Фаркопов, не веря удаче.

— Зачем они мне! — махнул рукою Марк Абрамыч Фельдблюм. — Пойдемте в дом, я напою вас чаем.

— Это кстати! Пиво, знаете ли…

Через малое время Константин Иваныч уже сидел в гостиной на диване, а хозяин читал ему с листочка:

« УЧИТЕЛЬ.Сегодня мы будем закреплять тему образования сложных слов. Гнусницкий! Прошу к доске. Скажите, как называются слова, образованные первыми буквами?

УЧЕНИК.Аббревиатура.

УЧИТЕЛЬ.Назовите пример.

УЧЕНИК.Дума уничтожает российский акционерный капитал. Аббревиатура — ДУРАК!..».

— Вам нравится, вам нравится? — спрашивал автор юморесок. — Ну нет, ведь это же неплохо, скажите?!..

Фаркопов лицемерно кивал и двигал бровями.

Стукнула дверь; вошла женщина. Он цыркнул зубом: вот это баба! Худенькая, черненькая. Как те, на Таити.

Майор Валерий Здун получил известие о кончине любимой бабушки с изрядным опозданием. Трое зеков со строгого, улучив момент, закололи насмерть дежурного помощника начальника таежной колонии, взяли в заложницы контролера-прапорщицу — и, собираясь намылиться куда-то в ближнее зарубежье, требовали денег, автобус, беспрепятственный проезд до аэропорта, заправленный самолет с прогретыми моторами и готовым к вылету экипажем. Само по себе дело не представляло сложности, в подобных переделках отряд Здуна бывал не раз: беда лишь в том, что никогда не удавалось уложиться вовремя: всегда возникали местные частности, нюансы, штрихи, неувязки, решающая акция оттягивалась, люди маялись… Однако и переломить такую бодягу оказывалось сложно: приходилось быть мудрым, как змей, кротким, как голубь, и красноречивым, как попугай. Но внезапно все складывалось в одну картину, как бы само собой, следовала операция, и после нее все старые проблемы казались жалкими и ничтожными, хоть в какие-то моменты и казалось: нет их важнее. А может, так и было.