Грэм Грин - Брайтонский леденец

Он ничего не сказал и продолжал шагать. Она протянула руку к его тонкой, неестественно прямой фигуре, глядя на гладкую щеку, на хохолок белокурых волос на затылке.

– Ты еще такой молодой, Пинки, а у тебя уже заботы. – Она взяла его под руку. – Мы оба еще молоды, Пинки. – И почувствовала, как тело его отчужденно отпрянуло.

Подошел фотограф.

– Щелкнуть вас вместе у моря? – спросил он, поднимая колпачок своего аппарата, но Малыш быстро закрыл лицо руками и прошел мимо.

– Разве ты не хочешь, чтобы нас сфотографировали, Пинки? Нашу карточку могли бы выставить, и все смотрели бы на нас. Это ничего бы нам не стоило.

– Мне наплевать, сколько что стоит, – ответил Малыш и позвенел монетами в кармане, показывая, что денег у него хватит.

– Нас могли бы выставить здесь, – продолжала Роз, останавливаясь у киоска фотографа, возле снимков купающихся красавиц, знаменитых комиков и никому не известных пар, – рядом с… – И вдруг она воскликнула: – Смотри, это он!

Малыш глядел в ту сторону, где зеленый прибой, словно мокрый рот, лизал и обсасывал сваи. Он невольно обернулся, чтобы посмотреть, и увидел Спайсера, выставленного в витрине фотографа напоказ публике: он был снят в тот момент, когда сворачивал с солнечного света в тень под мол, торопливый, озабоченный и загнанный, – забавная фигура, над которой могли бы посмеяться приезжие: он, видно, здорово озабочен. Его застали врасплох.

– Это тот, кто оставил карточку, – сказала Роз. – Тот, про которого ты сказал, что он умер. А он не умер. Хотя у него такой вид, – она весело рассмеялась над черно-белым расплывчатым изображением, – как будто он боится, что умрет, если не поторопится.

– Это старое фото, – сказал Малыш.

– Ну нет, не старое. Здесь выставлены только снимки, сделанные сегодня. Можешь купить его.

– А ты много чего знаешь.

– Конечно, тебе надо купить его, – настаивала Роз. – Он такой смешной. Шагает себе. Весь погружен в заботы. Даже не видит аппарата.

– Побудь здесь, – сказал Малыш.

В киоске было темно после залитой солнцем набережной. Человек с тонкими усиками, в очках с железной оправой разбирал снимки.

– Я хочу выставленный там снимок, – сказал Малыш.

– Квитанцию, пожалуйста, – ответил фотограф и протянул желтые пальцы, слегка пахнувшие гипосульфитом.

– У меня нет квитанции.

– Я не могу дать снимок без квитанции, – сказал фотограф и поднес негатив к электрической лампочке.

– Какое вы имеете право, – крикнул Малыш, – выставлять снимки без разрешения? Отдайте мне этот снимок!

Но железная оправа блеснула на него равнодушно: какой-то хулиган мальчишка.

– Принеси квитанцию, – сказал фотограф, – и получишь снимок. Теперь катись отсюда, я занят.

Позади него висели в рамках уже пожелтевшие от дешевых химикалий и времени моментальные снимки короля Эдуарда VIII, в бытность его принцем Уэльским, в морской фуражке, на фоне стереоскопов, Веста Тилли, дающая автографы, Генри Ирвинг, закутанный по случаю сильного ветра с пролива, – целая история нации. Лили Ленгтри была в страусовых перьях, миссис Пенхерст в узкой юбке, английская королева красоты 1923 года в купальном костюме. Не утешало даже то, что Спайсер оказался среди бессмертных.

– Спайсер, – крикнул Малыш, – Спайсер! – Он поднялся из маленькой темной передней пансиона Билли на лестничную площадку, оставляя за собой на линолеуме следы меловых холмов пригорода. – Спайсер!

Подгнившие перила дрожали под его рукой. Он открыл дверь комнаты Спайсера и увидел его на кровати. Спайсер спал, лежа лицом вниз. Окно было закрыто, какое-то насекомое жужжало в спертом воздухе, от кровати шел запах виски. Пинки стоял, глядя на седеющие волосы; он совсем не чувствовал жалости; он был слишком молод для жалости. Он повернул спящего лицом кверху; вокруг рта у Спайсера высыпали прыщи: «Спайсер!»

Спайсер открыл глаза. Некоторое время он ничего не видел в полутемной комнате.

– Мне нужно поговорить с тобой, Спайсер!

Спайсер сел на кровати.

– Господи, Пинки, как я рад тебя видеть.

– Ты ведь всегда рад видеть дружка, Спайсер.

– Я встретил Крэба. Он сказал, что ты в полицейском участке.

– Крэба?

– Так, значит, ты не был в полицейском участке?

– У меня там был разговор по душам… о Бруере.

– А не о…

– О Бруере. – Малыш вдруг положил руку на руку Спайсера. – У тебя нервы совсем расшатались, Спайсер. Тебе нужен отдых. – Он с презрением втянул зловонный воздух. – Ты слишком много пьешь. – Он подошел к окну и толчком распахнул его; открылся вид на серую стену. Большая муха билась о стекло, и Малыш поймал ее. Она трепетала в его руке, как крошечная часовая пружина. Он начал одну за другой обрывать ей лапки, потом крылышки. – Любит, не любит, – приговаривал он. – Я гулял со своей девушкой, Спайсер.

– С той самой, из кафе Сноу?

Малыш повернул оголенное тельце у себя на ладони и сдул его на кровать Спайсера.

– Ты знаешь, о ком я говорю, – сказал он. – Ты должен был мне что-то передать, Спайсер.

Почему ты этого не сделал?

– Я не мог найти тебя, Пинки. Честно, не мог; Да это было не так уж и важно. Какая-то старая любопытная баба расспрашивала ее.

– А все-таки ты струсил, – сказал Малыш. Он сел на жесткий сосновый стул, стоявший против зеркала, положив руки на колени, он смотрел на Спайсера. Щека его слегка дергалась.

– Ничуть я не струсил, – возразил Спайсер.

– Ты напрямик и вслепую пошел прямо туда.

– Что ты хочешь этим сказать – туда?

– Для тебя существует лишь одно туда, Спайсер. Ты только и думаешь об этом, только это и видишь во сне. Ты слишком стар для такой жизни.

– Для такой жизни? – повторил Спайсер, испуганно глядя на него с кровати.

– Конечно, для того, чтобы заниматься шантажом. Ты нервничаешь и потому делаешь все как попало. Сначала оставил эту карточку у Сноу, а теперь допустил, что твое фото выставлено на молу, чтобы все на него смотрели. Чтобы на него смотрела Роз.

– Клянусь богом, Пинки, я и знать не зал об этом.

– Ты забыл, что мы должны быть очень осторожны.

– Она безопасна. Она в тебя втюрилась, Пинки.

– Ничего я не знаю о женщинах. Предоставляю это тебе, Кьюбиту и остальным. Я знаю только то, что вы мне о них говорите. А вы все время твердили мне, что еще не было на свете надежной бабы.

– Ну, это все болтовня.

– Вы думаете, я еще мальчишка, и рассказываете мне сказки на сон грядущий. Но я такой, что верю этим сказкам, Спайсер. Мне кажется: опасно, что ты и Роз живете в одном городе. А тут еще эта другая шлюха, которая вздумала ее расспрашивать. Тебе надо исчезнуть, Спайсер.

– Что ты имеешь в виду – исчезнуть? – спросил Спайсер. Он стал шарить у себя в пиджаке, а Малыш не сводил с него глаз, положив руку на колени. – Ты ведь ничего не задумал? – спросил Спайсер, шаря в кармане.