Юрий Мухин - Три еврея

Я к Донскому:

— Семен Аронович! Ведь мы могли бы хоть немного помочь снабжению, купив что-нибудь за рубежом. Ну, пусть Банных сделает хоть что-то полезное для завода.

Шеф заинтересовался этим вопросом, взялся его решить, а потом вызывает меня и говорит:

— Дело и в самом деле интересное, так что езжай-ка ты, Юрий Игнатьевич, в Москву и попробуй оформить этот кредит…

— А Банных?!

— Езжай, езжай, дело нужное, забудь про Банных.

В то время я на Донского за такие вещи обижался: если есть человек, который по должности обязан это дело сделать, то зачем поручать его мне?! Потом только я понял, что обижаться не имею права, поскольку ведь и сам поступал и поступаю точно так же: если дело очень нужное и ответственное, то поручаю не тому, кто обязан его делать по должности, а тому, кто его способен сделать: кто везет, на том ездят. Есть похожая шутка менеджеров: если дело нужно сделать срочно, то поручи его тому, кто больше всех занят, поскольку остальным некогда.

Набрал я попутных дел для решения в Москве и поехал. Пробился во «Внешэкономбанк», а там таких умных, как я, уже человек 5: ходят с газетой «Правда» и выясняют, уважают ли работники «Внешэкономбанка» партию и правительство? Я к ним присоединился, и мы общей толпой привели банкиров в растерянность. Ведь они не только не получили никаких инструкций из Минфина, но и сам Минфин еще толком не знал, что делать. Выдали нам во «Внешэкономбанке» бланки для получения кредита и потребовали предоставить гарантии от наших предприятий-экспортеров, что эти предприятия взятые кредиты банку вернут из 10 % выручки, которые полагалась предприятиям и которые у заводов изымали министерства.

Тут мне повезло, что я уже раньше был знаком с ребятами из «Промсырьеимпорт» и они меня помнили по работе с претензиями иностранных покупателей. Посему я быстро договорился с ними о встрече. Начальник отдела, торговавшего нашими ферросплавами, В.Г.Бельченко, охотно согласился помочь, но предупредил, что он вернет банку в оплату за мой кредит деньги, которые он обязан перечислять министерству черной металлургии, поэтому мне нужно действовать быстро, пока министерство не очухалось. Сам он немедленно подготовил гарантийные обязательства и сходил подписал их (директором «Промсырьеимпорт» был сын бывшего Генсека Л.И. Брежнева), а я с нужными бумагами рванул во «Внешэкономбанк» и оформил на завод кредит в 100 тысяч инвалютных рублей.

Теперь нужно было срочно их потратить, пока министерство не подняло скандал, а я ведь не особо надеялся кредит получить, поэтому и не сильно готовился к тратам, тем более, в пожарном порядке. Я ведь тогда не знал, ни какие фирмы, чем торгуют, ни цен не знал, ни какие советские внешнеэкономические организации эти товары закупают, да и договоров на закупку по импорту у меня с ними не было. Все это требовало специально этим вопросом заниматься, а когда, если у меня своей работы по горло? Я снова попытался передать эту работу Банных, и опять он отказался ею заниматься.

И тут мне пришла в голову неплохая мысль, тем более, что я не сильно помогал работать своему другу, начальнику АХЦ С.П. Харсееву. Я подумал, а почему бы мне на эту валюту не купить для Сереги с пяток маленьких советских грузовиков УАЗ-452? Сколько они стоят в валюте, я не знал, но полагал, что 100 тысяч мне хватит на 5–6 машин. Согласовал этот вопрос с Сергеем и с Донским и улетел в Москву в «Союзавтоэкспорт».

Там меня с моими 100 тысячами приняли, как родного.

Дело в том, что СССР продавал очень много автомобилей за рубеж, как грузовых, так и легковых. В конце 80-х и начале 90-х мне пришлось очень много ездить по автодорогам Европы, и я как-то от вынужденного безделья начал считать долю советских автомобилей (в основном, «Волг» и «Жигулей») во встречном автопотоке, причем брал выборку в 1000 автомобилей. Так вот, в Югославии эта доля доходила до половины, а в ФРГ была процентов 10. Но конкуренция советским автомобилям была, конечно, очень жесткой, и торговать ими было непросто. А у внешнеторговых организаций план был в валюте, поэтому любое отрицательное колебание конъюнктуры на рынке Запада оставляло их без плана и без премии. И вот тут прихожу я с примерно 170 тысячами долларов, ну как «Автоэкспорту» мне не радоваться?

Был и еще нюанс. В Советском Союзе была заводская цена на автомобили, которая составлялась из плановой себестоимости плюс плановой (обычно 20 %) прибыли. Именно по этой цене «Автоэкспорт» покупал автомобили на заводах СССР. И была цена, по которой автозаводы продавали автомобили советским предприятиям, она была уже существенно выше заводской. И, наконец, была розничная цена на легковые автомобили, по которой они продавались частным лицам.

Я полагал, что мне будут продавать по розничным ценам, поскольку за рубежом эти автомобили продавались частным лицам. Поэтому и рассчитывал на 100 тыс. купить 5–6 УАЗ-452. Но в «Автоэкспорте» я был первым таким покупателем, никаких инструкций не было, и там никто не знал, какую цену с меня брать. Мне предложили купить любые автомобили, производимые в СССР, по тем ценам, по которым сам «Автоэкспорт» покупал их на отечественных заводах.

Я запросил УАЗы, и тут выяснилось, что они стоят чрезвычайно дешево, посему я взял сразу 10 (больше мы использовать не могли): 5 грузовичков и 5 с будкой. Но у меня оказались деньги в остатке, и на эту сдачу я купил 10 «Волг». Две или три под замену служебных на своем заводе, а остальные отделу снабжения, чтобы он наряды на их получение обменял на нужные нам материалы, поскольку дефицитнее товара, нежели «Волга», в СССР, пожалуй, что и не было. Вот так я устроил валютный кредит, сумев помочь одновременно и автохозяйственному цеху, и отделу снабжения.

Надо сказать, что валютный кредит я взял четвертым в СССР и, как потом ходили слухи, последним. Министерства очухались и перечеркнули постановление партии и правительства. Так что волка ноги кормят — помешкай я немного, и ничего бы не купил.

Но теперь мне жить не давал таинственный бартер. Я не переставал напоминать Донскому, что Банных должен съездить в Москву и, в конце концов, узнать, что это такое. Может, это штука для нас полезная? Банных съездил в Москву, но не за этим, а за приставкой к своей должности: теперь она стала называться «заместитель директора по экономическим вопросам — первый заместитель директора». А поскольку я был просто заместитель директора, то он, вместо того, чтобы выяснить, что такое бартер, стал демонстрировать мне, кто в конторе главнее. Правда, у него были и объективные причины отказа от выяснения вопроса бартера.

Нам было непонятно не только это чертово слово, но и другое. Из контекста Постановления было ясно, что речь идет о какой-то торговой операции, но эта операция могла проводиться только с неплановой продукцией. А вот это что такое?! Ведь вся продукция, выпускаемая промышленностью СССР, распределялась Госпланом, и если даже ты производил продукцию сверх плана, то поставлял её в счет поставок будущего квартала плановым покупателям. При устойчивом перевыполнении плана можно было в текущем году поставить продукцию и по свободным договорам, пока о ней Госплан не знает, но в отчете о перевыполнении плана производства такую продукцию не укроешь, а посему на выявленную дополнительную продукцию тут же назначались плановые потребители. А у нашего завода был ненасытный потребитель — экспорт, который в то время без отказа впитывал в себя любое количество нашего сверхпланового металла и которому все его излишки планировались. Так что же такое «неплановая продукция» предприятия, работающего по плану?