Ларс Свендсен - Философия Зла

Мы не нуждаемся в представлениях о преисподней вне этого мира, в другом измерении. К примеру, лагеря смерти, построенные нацистами и коммунистами, были близки к тому, чтобы стать абсолютным воплощением представлений о преисподней, которые внушила нам религиозная традиция. Мы совершенно не нуждаемся в представлении о Дьяволе, чтобы понять, каков тот, кто несет зло, - среди нас, людей, найдется немало таких. Зло не сконцентрировано в каком-то одном месте и в одном субъекте, а в противовес всем остальным воплощается с особой неистовостью в определенных местах и определенными субъектами.

Едва ли кто-нибудь станет отрицать существование в мире зла, но некоторые могут оспаривать существование злых людей. Рон Розенбаум отмечает, что в наши дни найдется на удивление мало исследователей личности Гитлера, которые назвали бы его злым 29 29 Rosenbaum: Explaining Hitler, s. Xxi. . Это во многом свидетельствует о том, насколько сегодня не в чести понятие зла - или же о том, что оно почти вышло из употребления - так распространилось нежелание использовать это понятие в новейшее время по отношению к личности, которая в сознании большинства людей соответствует ему более чем кто-либо другой. Лично я согласен с Аланом Буллоком, который считает, что если мы не можем сказать, что Гитлер был злым, то слово «зло» теряет всякий смысл 30 30 Ibid. S. 87. . Существуют ли злые люди? Если причинение другим людям зла заслуживает называться злом, то ответ, несомненно, будет «да». Кроме того, утверждение, что зло причиняется умышленно, также правомерно. Если же мы предположим, что зло совершается, потому что это зло - другими словами, мотивом злого поступка является зло как таковое, - я подвергну этот тезис сомнению и докажу, что только то, что так или иначе воспринимается ка*с благо, может побудить к действию.

Создается впечатление, что понятие зла возвращается в сферу этики, как в континентальной, так и в аналитической традиции. Причина того, что философы XX столетия не особенно интересовались темой зла, состоит в том, что термин стал прочно ассоциироваться с чисто теологической проблематикой, которая была чужда философии, больше ориентированной на науку. Эта тенденция существовала уже давно: начиная с XVI столетия и дальше, происходило то, что Макс Вебер назвал Entzauberung der Welt, демистифизация мира, и уменьшение значимости религии, что привело к постепенному вытеснению представления о зле на периферию. В своей весьма содержательной работе о политической истории религии Марсель Гоше пишет:

С уходом Бога зло, объективно существовавшее в мире, было загнано обратно в незаполненное нутро грешника; логическим следствием этого на последующем этапе стала крайняя релятивизация воздействия зла, если не его полное изгнание из мира. Зло по-прежнему существовало, однако больше не говорило ничего о самой сути вещей или о бытии человека.. Онтология больше не была истоком зла, им стала патология 31. 31 Gauchet: The Disenchantment of the World, s. 168.

В рационалистической и научной картине мира не нашлось места для представления о зле. Правдой о человеке теперь занялась не религия, а наука. В наши дни эту функцию выполняет в основном биология 32 32 Подробное обсуждение этого вопроса см. также в Svendsen: Mennesket, moralen og genene. . Тем не менее биология не вмещает в себя понятие о нравственном зле. В «Нравственном животном» Роберт Райт пишет:

Понятие зла не вписывается в современную, научную картину мира. Тем не менее люди находят его полезным, по причине его метафорической точности. Действительно, существует сила, искушающая нас и толкающая искать удовольствий, которые подтверждаются (или когда-либо подтверждались) интересами, заложенными в нас на генетическом уровне, но в конечном итоге не приносят нам счастья и могут причинить другим сильные страдания. Можешь назвать эту силу призраком естественного отбора. Еще конкретнее можно сказать, что это - наши гены (во всяком случае, некоторые из них). Если же слово «зло» кажется более подходящим, то почему бы его ни использовать 33. 33 Wright: The Moral Animal, s. 369.

Позиция Райта несовместима со всяким представлением о нравственном зле. Нравственное зло здесь целиком и полностью переходит в естественное зло, и Райт подменяет первородный грех генетической данностью. Бывает трудно уловить разницу между нравственным и естественным злом, однако мы можем предварительно заключить, что причиной нравственного зла является выбор свободно действующего субъекта, в то время как естественное зло имеет сугубо естественные причины. Биология не способна охватить нравственный аспект понятия «зло» и в худшем случае может попросту его отрицать. Если смотреть на человека, его сущность с точки зрения биологов, то всякая мораль становится иллюзорной. Какие критерии отличия добра и зла существуют в биологии? Их нет, за исключением одного - «добро» должно пониматься как «способствующее размножению», а «зло» соответственно не что иное, как не способствующее. Лайелл Уотсон пишет, что мы не обязательно должны быть эгоистами, несмотря на то что это заложено у нас в генах, однако тут же опровергает это и, отталкиваясь от доктрины первородного греха Блаженного Августина, заявляет, что мы рождены во зле, в соответствии с остальной природой 34 34 Watson: Dark Nature, s. 86. . Тем не менее ни благо, ни зло не предопределяются генами 35 35 Jf. Svendsen: Mennesket, moralen og genene. . Это лишь возможности, а какая из них воплотится, зависит от нас.

Традиционная, теологическая лексика воспринимается нами как пережиток прошлого. Мы пытаемся заменить ее более «научными» словами и оборотами, пользуемся таким выражением, как асоциальное поведение, дисфункция, которую можно исправить. Эта дисфункция описывается как последствие социальных или химических первопричин. Однако подобная лексика не отражает наш опыт. Мы осуждаем преступника, но не можем осуждать дисфункцию -в лучшем случае ее можно исправить. Но таким образом преступника лишают того, что является очень важным, а именно свободы и достоинства. Как пишет Достоевский:

Делая человека ответственным, христианство тем самым признает и свободу его. Делая же человека зависящим от каждой ошибки в устройстве общественном, учение о среде доводит человека до совершенной безличности, до совершенного освобождения его от всякого нравственного личного долга, от всякой самостоятельности, доводит до мерзейшего рабства, какое только можно вообразить.

Один из наиболее известных вымышленных серийных убийц Ганнибал Лектер не дает вовлечь себя в такую систему, в которой ошибка находится вне его самого. Он утверждает собственное зло, поскольку оно составляет ядро его самоценности: «Со мной ничего не произошло... Я сам произошел. Вы не можете зачеркнуть мое «я», считая меня всего лишь жертвой различных влияний» 37 37 Harris: The Silence of the Lambs, s. 21. . Мы склонны переопределять зло таким образом, что общественное зло превращается в «социальную проблему», а личностное зло становится «нарушением структуры личности» 38 38 Jf. Midgley Wickedness: A Philosophical Essay, s. 49. . Мы ищем причины зла, и эти причины обычно отыскиваются в сферах вненравственных. Причины могут быть естественными или социальными и заключаться во всем, начиная с врожденных качеств и болезни до социальной нужды и психологической травмы, пережитой в детстве. Если последовательно сводить все человеческое зло к подобным внешним причинам -причинам, возникающим вне отдельного лица, субъекта, наделенного нравственностью, - чтобы таким образом найти «научное» объяснение, то нравственное зло сведется к естественному и любые нормы морали утратят смысл. Однако такая редукция противоречит нашему личному опыту, тому, что мы знаем о себе и о других, - в жизни мы не обходимся без таких понятий, как вина и ответственность. Симона Вейль пишет: