Майкл Чабон - Вундеркинды

Услышав, как хлопнула дверь на кухню, я открыл глаза и обнаружил, что Деборы в комнате не было. Мари тоже исчезла. Через мгновение она снова появилась на пороге кухни с мокрой тряпкой в руках. Мари подошла к столу и накрыла ею расползающееся по скатерти большое кроваво-красное пятно. Повинуясь ее приказанию, Фил бросился поднимать опрокинутый стул. Ирвин избрал свою обычную тактику, к которой он прибегал, когда в доме разгорался скандал, — если речь шла о Деборе, Ирвин предпочитал называть скандал «приступом раздражения», — и полностью сосредоточился на еде: уткнувшись в тарелку, он с решительным видом взялся за толстый ломоть кугела. Джеймс погрузился в изучение стоящей перед ним бутылки калифорнийского вина: он читал текст на этикетке с таким озабоченным видом, как будто вдруг обнаружил, что напиток, который он пил весь вечер, называется вином, и теперь искал, не сообщает ли производитель, что нужно сделать, чтобы перестать пить. Я взглянул на Эмили — она внимательно смотрела на Айрин, которая, к моему величайшему изумлению, смотрела на меня. Мне в голову пришла безумная мысль, что, возможно, Дебора поделилась моим секретом вовсе не с сестрой, а с матерью. Но в следующее мгновение я понял, о чем думала Айрин: все тот же оптимизм, который заставлял ее верить, что наш брак с Эмили еще можно спасти, вселил в нее надежду, что странное поведение Деборы объясняется какими-то иными, внешними причинами. Она считала, что я угостил Дебору марихуаной.

— Дебора… — Я улыбнулся и сокрушенно покачал головой. Возле моего правого уха что-то зашуршало, и ко мне в тарелку плюхнулась ярко-голубая лепешка — моя пасхальная ермолка упала в праздничный салат.

Эмили поднялась из-за стола.

— Сейчас вернусь, — бросила она и решительным шагом направилась на кухню. Затем мы услышали, как хлопнула входная дверь, и через мгновение со двора донеслись возбужденные голоса. Мы остались вшестером. В гостиной воцарилась тишина. Мы сидели за столом и смотрели на разбросанные по скатерти кусочки мацы — они были похожи на белые страницы, вырванные из наших молитвенников. Мари, Айрин и Ирвин предприняли отчаянную попытку завести разговор: они стали вспоминать документальный фильм, который видели накануне вечером, в фильме рассказывалось о нескольких евреях, собиравших средства на восстановление Иерусалимского храма. Но разговор быстро иссяк. Все, на что мы были способны, это молча есть, стараясь не подавиться праздничным угощением и побороть безумное желание прислушаться к долетавшим со двора приглушенным голосам. Мне, естественно, это не удалось. Я не слышал, о чем говорят сестры, но мне и не требовалось слышать их реплики — я сам мог дословно воспроизвести весь диалог.

— А как тебе сюжет про шведскую ферму, где они уже начали разводить телок особой рыжей масти? — спросила Мари.

— Невероятно, — воскликнула Айрин, — я просто поверить не могла, когда узнала, что Абрамовичи, — помнишь, Кен и Джанет из Тинека, — собираются перевести на счет фермы пять тысяч долларов, чтобы у них была своя собственная жертвенная телка.

— Угу, — хмыкнул Ирвин. — Я, пожалуй, отзову наш вступительный взнос.

Мы услышали, как хлопнула входная дверь. Эмили вернулась в дом. Промчавшись через кухню, что уже само по себе было необычным, она ворвалась в гостиную и бросилась к стенному шкафу. Схватив длинный кожаный плащ, в котором вчера утром она сбежала из Питсбурга, Эмили кинулась обратно к дверям. По пути она на секунду остановилась, чтобы бросить на меня полный страдания взгляд, и выскочила из комнаты. Еще секунд тридцать мы неподвижно сидели за столом — Грэди Трипп и все эти люди, которые очень внимательно разглядывали его. Затем послышался осторожный скрип половиц, и в гостиной появилась Дебора. Вид у нее был довольный, энергично двигая челюстями, она перекатывала во рту большой кусок жвачки.

— Где твоя сестра? — спросил Ирвин.

— Поехала проветриться. — Дебора слегка пожала плечами.

— С ней все в порядке?

— Лучше не бывает.

Со двора донеслось сердитое фырканье мотора — старенький «жучок» Эмили завелся, послышался хруст гравия под колесами автомобиля, и она укатила. Я надеялся, что с Эмили ничего не случится, пока она в расстроенных чувствах будет носиться по окрестным дорогам в своей машинке с тусклыми фарами. Бешеная езда всегда успокаивала ее: Эмили промчится по вязовой аллее, проскочит Киншип и, добравшись до шоссе, свернет в сторону Барквилла, минует Нектарин и в районе Шэрона пересечет границу штата Огайо.

Дебора окинула взглядом разоренный стол с остатками ужина. От того легкого, беззаботного настроения, в котором начинался вечер, не осталось и следа.

— Какая мерзкая пирушка, — сказала Дебора и двинулась вокруг стола. Когда она проходила у меня за спиной, я уловил горьковато-гнилостный запах и заметил оттопыренный карман ее халата. Я понял, что Дебора жевала отнюдь не жвачку.

Она остановилась возле Джеймса и положила руку ему на плечо:

— Эй, красавчик, поднимайся, пойдем прятать эту чертову мацу.

Остатки ужина были убраны со стола, и наше поредевшее племя вновь собралось в гостиной, чтобы закончить прерванную церемонию. Деборы не было. Она потихоньку улизнула наверх и заперлась в спальне, — как я полагал, дожидаться, когда ее галлюциногенные грибы окажут свое магическое действие. Эмили тоже не вернулась. Ирвин усталым голосом бормотал благодарственную молитву, он то и дело прерывал чтение, щурился и тер кулаком глаза. Затем пришло время открывать дверь для пророка Илии. Это дело доверили самому младшему участнику седера. Джеймс Лир с трудом заставил себя подняться со стула и побрел на кухню, чтобы впустить в дом того долгожданного призрака, для которого мы налили стакан вина и торжественно поставили его в центре стола. Я знал, что по традиции, некогда существовавшей в семье Воршоу, открывать эту таинственную дверь должен был Сэм Воршоу.

— Не туда, — слегка осипшим голосом произнес Ирвин, — парадную дверь.

Джеймс остановился и, обернувшись, посмотрел на Ирвина. Затем медленно качнул головой, развернулся и направился к парадному входу. Ему пришлось всем телом навалиться на дверь и толкнуть ее плечом. Дверь открылась, издав приличествующий случаю мрачный стон, от которого кровь стыла в жилах. Ворвавшийся с улицы холодный ветер колыхнул пламя свечей. Я взглянул на Ирвина: он сидел, положив обе руки на стол, и смотрел в пространство, как будто мог видеть движение заполнившего комнату свежего воздуха. Я не сомневался, что если пророк Илия когда-нибудь и явится, чтобы выпить свой стакан вина, это будет означать, что сам Мессия идет вслед за ним — «и небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих» [34] Откровение 6:14. , — и отцы воссоединятся со своими утонувшими сыновьями.