Том Роббинс - Свирепые калеки

Когда на интервью в 1946 году был задан вопрос, открыла ли Богородица Фатимы что-либо касательно конца света, Лусия (к тому времени – сестра Мария дос Дорес, мирская монахиня) ответствовала в духе сотрудника ЦРУ, прошедшего недурную ковбойскую подготовку. «Я не могу ответить на этот вопрос», – сказала она, поджав губы. Впрочем, «в силу причин национальной безопасности», судя по отчетам, не добавила.

В самом ли деле Богородица пообщалась на предмет звонка к спуску занавеса на последнем ревю «Homo Sapiens» или нет – а никто, кроме Лусии, ее пророчеств на самом деле не слышал, – но касательно перспектив нашей планеты она не то чтобы бурлила оптимизмом. Так, например, исполнителем этого эффектного небесного ча-ча-ча – тридцать пять тысяч человек уверяли, что видели таковое заодно с Лусией и ее двоюродными братом и сестрой 13 октября 1917 года, – по ее словам, явилось не солнце; то было предвестие пылающей кометы, болида, что, по словам Богородицы (все астрономы это опровергали), однажды возвратится, высушит океаны, озера и реки и сожжет треть земной растительности. Нет-нет, планетарным смертным приговором это не назовешь; тем не менее мера явно посерьезнее крупного штрафа и ста часов общественно полезных работ.

Если интриговали их рок и гибель, то верные Фатиме, как говорится, за свои деньги внакладе не остались. Облаченное в белое видение тотчас же предсказало, что вскорости после окончания Великой Войны землю поразит мор и что двое из детей-пастушков падут его жертвами. В 1919 году сперва Франсиско, а затем и Хасинта заболели гриппом – страшная эпидемия унесла в могилу двадцать миллионов людей в Европе и Северной Америке. Здесь Богородица пугающе попала в самое яблочко; а в пророчестве о грядущем голоде отклонилась от центра лишь самую малость: словно по подсказке, по Европе распространился грибок, поражающий виноградные лозы, – он продержался более трех лет и не оставил в сохранности ни одного виноградника.

Предсказание из второй серии пророчеств – о том, что Россия «распространит свои заблуждения» по всему миру, – тоже, пожалуй, явилось своего рода хитом. С ее-то склонностью к угрозам и упрекам Богородица несколько раз предупредила: если люди не исправятся, не взмолятся о прощении и не примутся устраивать марафоны по перебиранию четок, туго им придется, – и особенно мощно прошлась по коммунистам, явно воспринимая коммунизм как зло гораздо более крупномасштабное, нежели в основе своей дефектная экономическая система. «Прям как Джон Фостер Даллес», – подумал про себя Свиттерс, но вслух того не сказал, опасаясь машинально выпалить слюнный заряд прямо на полированный паркетный пол или на антикварный лоскутный коврик, положенный поверх паркета. А не плюнь он, Бобби ему в жизни бы не простил.

Дело было в четверг вечером, и Сюзи вернулась из школы прямиком домой – чуть менее неохотно, чем накануне. Теперь они вдвоем обосновались в рабочем кабинете, сортируя распечатки сетевых находок, сосредоточившись, по настоянию Свиттерса, на фатимских предсказаниях и предостережениях. Сюзи хотела было переодеться в футболку и джинсы, но по его просьбе осталась в школьной форме. Ставил ли Свиттерс целью умерить искушение или, напротив, подвергнуть себя сладкой пытке – вопрос, пожалуй, спорный. В любом случае он ненадолго оторвался от пересчитывания складочек на юбке и помахал листком в заряженном электричеством воздухе, их разделяющем.

– Вот оно! Здесь! Один-единственный обрывочек информации, от которого забродит пунш на пикнике у игрушечных мишек.

– Что-что?

– Вот оно, тут. – И Свиттерс вручил девочке распечатку про третье и заключительное пророчество Богородицы. На момент его изречения дети отказались говорить об этом последнем прорицании хоть что-нибудь, кроме того лишь, что оно исключительно важно и одним принесет радость, а другим – горе.

Примерно в 1940 году, двадцать три года спустя после того, как оно предположительно было сделано, монахиня, прежде известная под именем Лусии Сантос, записала тайное пророчество, вложила его в конверт и запечатала, сопроводив указаниями вскрыть таковой в 1960 году или после ее смерти, ежели ей случится умереть раньше этой даты. Конверт заперли в офисном сейфе епископа Лейрии в Португалии, где, если верить церковным авторитетам, он и хранился вплоть до 1957 года, когда Папа Пий XII приказал доставить его под надежнейшей охраной в Рим. У Папы руки чесались вскрыть конверт, но Лусия была еще жива. К слову сказать, Лусия дожила и до 1997 года, при том, что Папа Пий XII умер в 1958 году, так и не удовлетворив своего любопытства.

В то время как церковь так и не подтвердила и не опровергла сего факта, надежные источники из самых ватиканских верхов свидетельствуют, что в какой-то момент в 1960 году преемник Пия Папа Иоанн XXIII наконец-то вскрыл загадочный конверт – и три дня проливал слезы из-за «страшных вестей», в нем содержащихся. Вплоть до самой своей смерти Иоанн XXIII упрямо отказывался обсуждать содержимое конверта с кем бы то ни было. Считалось, что послание хранится в сейфе папского дворца, и ни одна живая душа не прочла его, кроме слезливого понтифика сорока годами раньше.

– Да-а; – согласилась Сюзи. – С ума сбеситься. Но, понимаешь, как я могу об этом писать, если, ну, я же не знаю, о чем там говорится.

– Мы можем строить гипотезы.

– Это как?…

– Да так: исходя из двух опубликованных пророчеств, попытаемся просчитать содержание последнего и недостающего. Что за прогноз спорного происхождения в силах заставить современного Папу реветь в три ручья на протяжении целых трех дней?

– И при этом кому-то принести радость.

– Именно. Поразмысли-ка.

Судя по тому, как Сюзи наморщила лобик, в голове ее проистекала бурная работа мысли.

– Ты такая хорошенькая, когда хмуришься, – заметил Свиттерс.

Предложение сводного брата явно устрашило ее и озадачило – и в итоге Сюзи наложила на него вето.

– Нет, я просто хочу пересказать всю историю как есть. Ну, то есть про детей и Богородицу и все-все. Даже сестра Френсис почти ничего про это не знает. Она сама так сказала. А уж класс так и вовсе ни сном ни духом. Это такая красивая история, я хочу просто взять да и записать ее для всех. О'кей?

Свиттерс пожал плечами.

– Это твоя развлекаловка, не моя. Я помогу тебе упорядочить материал, если хочешь, и – вперед.

Девочка опустила глаза.

– Свиттерс? Ты огорчен?

– Nein, – солгал он. – Огорчает меня только одно: что власти до сих пор не упекли тебя за решетку. Ты слишком чертовски хорошенькая, чтобы беспрепятственно разгуливать на свободе. Ты – ходячая угроза общественному спокойствию.

– Свиттерс.

– Держу пари, подмышки твои на вкус – что клубничное мороженое.