Павел Кочурин - Коммунист во Христе

Сухов сказал Горяшину какой вокруг был лес еще совсем недавно. Белые грибы, сухари, рыжики мостами росли. Но интереса у зава не вызвал. Картина нынешних колхоз-ных лесов знакома бы и Сухову. Но вспомнилось вот виденное. И тоска, вроде как уже по чему-то безвозвратному своему, омрачила душу.

Ствольный гладкий сосняк, разросшийся на бывшей гаринской пашне, радовал глаз. Колхозлесхзовские заготовители витаминного корма не разведали о нем и не обло-мали зеленую хвою на витаминную муку.

Горяшин и Николай Петрович выжидали слова, высокого областного начальства. Саша Жохов стоял безмолвно. За Дмитрия Даниловича, Александру и Старика. Соколова говорили сосны.

Сухов с каким-то спокойствием поглядел в сторону Горяшина, председателя и кол-хозного парторга. Сказал как иронично, как бы никому:

— Ну, вот выдерем эти полувековые лесины, свалим в кучу и сожжем. Погреемся возле них. А вслед поступит предписание занять малоплодородные земли лесом. И с та-ким же усердием все бросимся исполнять новое решение… И будем ждать, когда тут дру-гие сосны вырастут взамен этих… А откуда им взяться, когда старого сосняка вблизи нет. А сажать, выращивать лес, некому, да и не умеем.

Горяшин безучастно промолчал. Не ему дело делать, ни то, ни другое. Николай Петрович скрыто и тихо, глазами улыбался с ехидцей. Он-то ведь тоже не сам по себе. Что велят, то и будет исполнять, не все ли равно. А что лучше, что хуже — опять же не в его карман и не из его кармана. Саши Жохова вроде и не было. Он весь как бы до поры на потом оберегался. А пока тих и слеп, и послушен.

За спинами Старика Соколова, Дмитрия Даниловича и Александры пошумливал колодой сосновый бор. Они все трое и стояли под его защитой. И сами его защищали: "Вот слушайте и глядите, что лес вам говорит, и каков он". Старик Соколов как бы прямо и вышел из этого сосняка лесовиком. И силой своего духа навевал сокровенные мысли шумевших сосен пришедшим сюда демиургенам. Божьему-то человеку как посягнуть на то, что создано Творцом во благо живого. Сухов оборачивался на взгляд Староверской борода и говорил слова, как бы навеянные ему самим лесом через этого волосатого лесо-вика.

Но в то же время в высказах председателя облисполкома не было напора. Слова его действовали магической тихостью, как вот и сам шум леса… Сухов, похоже, хотел поща-дить самолюбие местных демиургенов и тем самым отвести нападки на Дмитрия Данило-вича, виновника "этой бузы".

В разговоре сошлись на том, что сосняк не трогать. Это как бы по доброй воле, признал и сам Горяшин. Сухов за ним такое решение и оставил, сказав: "С Игорем Кон-стантиновичем и следует согласиться. Его мнение и учесть". "Вышло все по всегдашнему, как и предсказывал Старик Соколов, — мелькнуло в голове Дмитрия Даниловича. — Они вот решили, а ты делай".

Прошли уже в согласном настроении по сосняку. Росли молодые маслята. С тем бы и надо сюда приехать, чтобы их пособирать по чистому мху… Откуда-то взялся лесной голубь, пролетел над головами. "Благостный знак", — сказал Старик Соколов Дмитрию Даниловичу.

Обследовав Гари, поехали на Татаров бугор, к Нижнему и Верхнему полям. Троп-кой по краю Лягушечьего озерца направились к матерым соснам на самом бугре. Неволь-но вгляделись в притихшую гладь озерца. В нем, как бы вниз вершинами, из неба, росли дерева. Так же, вниз головами, и сами они шли. Старик Соколов, обернувшись к Дмитрию Даниловичу кивнул бородой на себя в озерце: "Вот и мы все, в рот те уши, в самделе-то так и живем, вверх ногами", — ткнул рукой в отражение в воде. И там все повторилось, как бы в подтверждение его слов… Шума от шевеления ветвей ивняка и сосен не слышалось. Все немо ожидало вроде чего трагического.

Столпились возле сосен, завороженные видом от них. На Нижнем поле цвел лен. Голубой массив его врезался в густо зеленую Черемуховую кручу за рекой Шелекшей. Речного плеса не было видно из-за дубков и разросшегося по берегу ивняка. Вроде бы за-тем все они и вышли сюда, чтобы поглядеть на живую картину дивной природы. Каждого пронизала напавшая вдруг необъяснимая тревога. Она застыла на лицах и в глазах. Не бы-ло той легкости и свободы, как в Гарях. Будто подземные токи воздействовали на тело и томили душу. Сухов, как бы стараясь подавить в себе это воздействие, сказал шутливо:

— Красивое место. Недаром тут выбрали себе гнездо черные силы. Пугают, вещают и порчу наводят. — Рассмеялся. Глянул интригующе на Горяшина, поддразнивая его. О том, что по молве Татаров бугор клятое место, только и мог тут высказать Сухов. И то, как бы с высмехом над темным людом, верившим в такое. Смехом и оберегся от того, чтобы самого его не заподозрили в вере в нечистую силу.

Горяшин тут же и воспользовался высказом председателя облисполкома, и уколол виновника всех возникших раздоров:

— Вот Дмитрий Данилович и хочет срыть этот бугор и чертей из него изгнать. Ниче-го не скажешь, благое дело.

Посмеялись. И Сухов с нескрываемой иронией, скорее над собой, проговорил, опять как и в Гарях, обращаясь к "никому", вроде неведомо среди них присутствующему, к этой самой темной силе.

— Власть тут тайная какая-то есть… В свое время под нашим непрестанным руково-дством, председатель передового колхоза, Данило Игнатьич, на этом самом поле кукурузу выращивал. А мы все ее, и совсем не в шутку, королевой называли. А черти, глядя с бугра на такое мужиково старание, сжалились над ним. Для потехи по один год удалась она, как лес вымахала. Но черти есть черти. Подшутили над мужиком. "Королева" не по нраву пришлась здешним коровам. Коров бы вот и научиться спрашивать, прежде чем застав-лять пахаря для них что-то выращивать.

Горяшин и Николай Петрович, тоже причастные к кукурузной компании, без укора себе признали: было такое, куда деться, но по своей воле делали, значит и вины их нет. Даже вот за кордоном, северные соседи, на нашу агитацию клюнули. Пробовали сажать "королеву" на своих клочковатых полях, как и мы, квадратно-гнездовым методом. И будто у них выходило, опять же, не то, что у нас. И начальство, и сам колхозный люд, расколо-лись, как кряжики березовые под колуном, на две половинки: на "кукурузников" и "траво-польщиков". Но… за кого начальство, за теми и верх… Под высмехом себя вчерашних и Саша Жохов оживился: иначе-то, под нажимом, как тебе ослушаться. Александра удив-ленно ухмылялась: своей глупостью хвалятся. И верно, что под властью нечистых живут… Беды лично ни с кем из них не произошло, никто от дурости своей не ослеп, не оглох… Старик Соколов и Дмитрий Данилович своего присутствия при этом разговоре не выказы-вали. Смеяться не над сменным чужим и своим — грешно.

На какое-то время и отвлеклись досужими разговорами от того, за чем скопом сю-да приехали. И как-то странно смолкли, увидя, что трое колхозников стоят в сторонке, от-чужденно взирая на развеселившееся начальство, своих демиургенов.