Павел Кочурин - Коммунист во Христе

У Тарапуни, опасался Дмитрий Данилович, не хватит терпеливости сотворителя. В змтеэсе приучен делать все для вида. Для показа дяде-начальнику, как тогда у них говори-ли. За работу возьмется охотно, с лихой веселостью. Прошумит, что всех чертей с потро-хами выкурит с клятого места. Это и будет подвигом Тарапуни. Косте Кринову, внуку ссыльного кулака, не устоять от напора демиургенов. Он и станет разрываться между ни-ми и требованием его вот, Дмитрия Даниловича.

Весной работы не начнешь. Нижнее поле как оставить незасеянным. Такого никто тебе не простит. Могут и вредительство приписать. В раздумьях Дмитрий Данилович пришел к выводу, что задуманное самому надо исполнять. К делу приступить в конце ле-та, чтобы за осень разровнять пашню и поднять зябь.

Истового пахаря приход весны и лета не застает врасплох. Сама земля ждет его. За рекой Шелекшей кроме Нижнего и Верхнего полей, были еще два поля через болотняк — Патрекийка и Кузнецово. Дмитрия Даниловича и осенила заманчивая мысль, до начала работ на Татаровом бугре подсыпать дорогу через болотняк к тем полям. У мелиораторов в летнюю пору простаивают самосвалы и экскаваторы, и затирает с вспашкой… Колхоз вспашет осушенный ими участок в Травниковской долине, а мелиораторы займутся доро-гой. Карьер рядом — песчаный холм в километре от болотняка. Сухов, предисполкома, ко-гда решался вопрос о Гарях и Татаровом бугре, призвал к взаимовыручке. И надо не упус-тить случая, пока… Под "пока" тут разумей что угодно. А вот не зазеваться, воспользо-ваться, это уже твоя находчивость.

У Дмитрия Даниловича зрела мысль, отказаться от должности заместителя предсе-дателя колхоза. Лето протянуть, а там возвращается домой сын, Иван, по окончании ин-ститута. Ему и передать должность, а самому заняться обустройством своего поля. Долж-ность, какая бы она ни была, для крестьянина всегда кара господняя. Был и еще один по-вод, подталкивающий Дмитрия Даниловича к такому намерению. Возвращается из лесхо-за в свой колхоз Толюшка Лестеньков, молодой механизатор, отслуживший в армии. Рос-ли вместе с Иваном. Отца у Толюшки как бы и "не было". В метрики вписан отцом Дани-ло Игнатьич. Это было желание матери Толюшки, Агафьи Лестеньковой, прозванной Фронтовичкой. Выходит, что Толюшка как бы брат Дмитрию Даниловичу… Все упорней шли слухи о звеньевой системе — новой организации труда. Вот они с Толюшкой и возь-мутся за Татаров бугор.

С Лестеньковым договорятся, а вот с сыном, с Иваном, просто кашу не сваришь. Он не захочет смещать отца, занимать его должность. Зато Николай Петрович, председа-тель, пойдет на такую замену охотно. И у Горяшина, да и у "Первого", полную поддержку найдет. Как же — в колхозе появится настоящий инженер, с высшим образованием. Подна-доел всем заместитель председателя с мужицкими замашками, этот Корень. На последнем активе снова боднули: "В Бльшесельском не уймутся, новых единоличников хотят рас-плодить". Как над ребячьими проказами понасмешничал "Первый", Нестеров, в ответ на 'неосторожное высказывание Дмитрия Даниловича о закреплении напостоянно полей за механизаторами. И это при указании того же "Первого" выполнять партийные директивы о звеньевой системе. Выходит сам ты — опять ничего не смей, а дожидайся разъяснений как эту систему внедрять. И Старика Соколова впутали. Тутановский председатель, ора-тор-активист, бросил реплику: "Староверская борода у большесельцев во всем главный специалист, Коммунист во Христе" Ясно — Горяшина науськивание. Щекочет зава уяз-вленное самолюбие. И Саша Жохов усердствует. Нового парторга, учителя Климова, ис-подтишка и подсиживает. К чему тому же председателю при таком заместителе быть по-стоянной мишенью для затылоглазников.

Иван — другое дело. Будет в колхозе не заместителем, а главным инженером. Обра-зование как бы и делает сына современней отца. А как ладить с демиургенами — поднато-реет. Наука лицемерия "во благо", что называется, в воздухе нашем висит. Она в тебя входит не по своей охоте. Говори одно, думай по другому, а делай, как получается. И са-мому Дмитрию Даниловичу постоянно приходится изворачиваться, подлаживаться. Но когда заходит речь о земле, о поле — тут он крестьянин без лукавства. Иван так же будет относиться к земле, но при этом ссылаться на науку. И тут уж не упрекнешь его в мужиц-ких выдумках. И облик у сына привлекательней. Для глаза демиургенов тоже не лишнее. Сказался город, среда "гегемона" отпечаток наложила. Но сам-то Дмитрий Данилович знает, что все это в сыне только внешнее, манера существования, защитная маска. Этот умственный блуд ныне в каждом. Лицемерие, опять же по высказу городских гостей, "са-мосохранение в себе личности"… Хотя, что за личность при лицемерии?.. И все же Божью искру в створяющем свое житье человеке ничто не может превратить в серый пепел… Есть в Иване природный задаток устроителя нашей завтрашней жизни. Дедушка Данило и старался ее разглядеть за всяким "не таким", нами пережитом. Она будет не прежней, и не сегодняшней. Наука дедушки в крови внука… Нынешнее время, пусть и губительное, тоже так просто с плеч не сбросишь. Изуродованное поколение долго будет метаться по сторо-нам в разладе и раздорах. Надежда на избранных, праведных в духе. Они и найдут лад люда с природой в себе, и в них уверуют не озабоченные своим делом. На Ивана и падет бремя одоления скверны в людских душах и призыва к творящему труду. Дедушка Дани-ло эту веру-надежду держал в себе взаперти. Внуку и надлежит высвободить мечту де-душки из неволи.

2

Иван приехал домой "насовсем" перед сенокосом. Страдная пора не пала еще на поля, механизаторы поджидали ее в мастерских. Решительная команда "вывести ком-плексно технику на сев" терпеливо и ждалась. А пока собирались сводки о готовности этой техники… С Иваном прибыла молодая учительница в Большесельскую школу вместо Климова Бориса Семеновича, избранного парторгом колхоза. В легком платье, с серым плащом на руке, робко поставила синюю сумку на крыльцо, ожидая, пока Иван внесет вещи ее и свои в дом. Вышла Анна Савельевна, мать Ивана.

Проходи, милая, в дом-то, — приветствовала она девицу, взяла ее сумку.

Два дня Светлана с Иваном холили по окрестностям Мохова. Побродили по берегу реки, по лесу. Прошли к Барским прудам. С Черемуховой кручи оглядели лесные дали. Бродом перешли Шелекшу и поднялись на Татаров бугор. Иван сказал Светлане:

— Этот бугор у нас считается нечистым, клятым. Пугает тут, тени какие-то выказы-ваются. Одним словом — черти тут водятся, загадочное место.

Светлана восприняла все это как уложившееся поверье. И все же заметила шутли-во:

— В таком красивом месте и черти… Они больше любят топкие болота, лесную глу-хомань.