Павел Кочурин - Изжитие демиургынизма

Разговор воспоминаний и возник за столом. Беседу несказанно подќдерживал и сам дедушка Данило, глядевший на гостя с портрета. И как бы его словами Михаил Трофимо-вич высказал:

— То должно вершиться, пахарем-сеятелем, к чему охоча сама земля. А к чему нут-ро ее не лежит — не возьмется на ней, хоть ты старайся перестарайся. — И как бы от себя сегодняшнего добавил: — Сократ с Пахарем вслух вот и порассуждали о том, о чем тогда мы не смели не то что говорить, но и думать.

Но и теперь говорить об этом не больно хотелось Дмитрию Даниловичу. Да и Ива-ну. О навалившихся на дом передрягах ни к чему всќпоминать без нужды. Надо от них оберегать и Светлану. Сухов это понял и перевел разговор как бы ни о чем. О погоде, о природе здеќшней. О похвале кушаний.

Но опасения за Светлану были напрасны. И не потому, что ни от коќго ничего нель-зя утаить — молва как река половодная всякий мусор на вид выносит. Светлана вышла не из деревенского мира, приученного всего опасаться. Недуги напавшие на дом, ее не могли обойти, но они не принимались ей так близко к сердцу. Вот уже и испытание про-шла, прозвище Сократихи получила. И комиссию по трубам принимала. А мужику как из вековечного себя выползти. С той поры как он вызвоќлен был из-под помещика, не больше времени прошло, чем от Великого Октября до теперешнего ига демиургызма. А он, демиургызм-то, покруќче крепостничества.

Подсев к столу хозяйкой, Светлана вольно поглядывала на беседуюќщих, пытав-шихся прятать от нее житейскую свою нескладицу. Прикрыть ее словами, как прикрывают одежонкой свои вериги самоистязатели.

Сухов скрытую веселость молодой хозяйки, учительницы сельских реќбятишек, за-метил и высказал, подделываясь под деревенский говорок, похвалу ей:

— Молодуха, вижу привыкает к деревенско-колхозно й жизни, дает отќпор налетам молодцов-разбойников из демиургынового войска. — Рассмеќялся задорно глазами. — Слы-шал, слышал, словно праведница из Писаќния Божьим словам ограждалась от них. И бесы изошли.

— Нас Кориных, дом бережет, — рассмеялась Светлана. — Добрый стаќрый домовой и велит держаться заветов предков. А они и верно что — Божьим словом береглись.

Михаил Трофимович глянул пытливо на Светлану. И как бы в продолжение разго-воров в поле с Дмитрием Даниловичем, сказал:

— Жизнь нашу только и могут довести до ума пахари избранники. Их вот и домовые хранят, и силы природы помогают жизнь держать.

Дмитрий Данилович и Иван сдержанно улыбались, храня свои мысли в молчании. А Светлана смело высказала то, что вызрело в ее думах:

— Мы переживаем очередное иго, навалившееся на нас. И уже не татаро- монголь-ское, а своих доморощенных ордынцев. Тогда вот татары старца-молельника из скита из-гнали и надругались над ним, а тут отца Матвея, собиравшего осколки нашей памяти, со света сжили. И церковь Всех Святых на кирпичи для сарая эмтеэс разобрали. — Высказала это с какой-то полудетской наивностью, будто детям в игре поведала сказку.

Дмитрий Даниилович с Иваном насторожились. А Сухов, слушая, озабоќченно гля-дел перед собою, словно в даль, где что-то таится опаснее для тебя.

— Жизнь есть жизнь, — вымолвил он, передумав что-то свое в молчаќнии. — И не чья-то она, а твоя, наша. В человеке все устойчиво дерќжится. Ужившееся в нем трудно меня-ется. А меняться надо, велено, считай что, Богом. Нежелающих меняться нас и ломает с треском. — Замеќтив серьезность на лицах "раб-отников" (и это словцо председатель Обл-исполкома знал) рассмеялся: — Время нам верное лекарство. Другоќго нет от мирской хво-ри. Все на мытарной и Святой Руси исходит-исќцеляется временем. И через мужика, ос-новной силы державы. А мы своќего целителя нещадно гнетем и тем отдаляем свое исце-ление. Вот Дмиќтрий Данилович поле сотворил. И не только оно для будущих Кориных. Пусть и воробьиными шажками, но все же близимся к осознанию себя.

— На лучшее наш брат всегда надеялся, — сказал Дмитрий Данилович вроде как оп-равдываясь. — Надежда держит и хранит мужика. Жизнь-то у него кратка, длинна вот толь-ко дума. А ей ходу нет. И как без воќльных-то дум, и кому, к свету выйти.

Этим высказом Дмитрия Даниловича и подытожил застольный разговор. Иван на-помнил о бане. Встали из-за стола. Светлана, довольная и веќселая, принимала благодар-ность гостя.

— Соблазнюсь вот, и чего доброго, зачащу к вам в гости, — сказал Михаил Трофимо-вич.

— Всегда рады, и будем вот ждать, — ответила Светлана, — такой соблазн не грех, он добро сулит.

2

Дмитрий Данилович предложил перед банькой передохнуть в пятистеќнке. Но Ми-хаил Трофимович предпочел прогуляться по воздуху. И они вышли в овинник к деревьям.

Разглядывая дубки, лиственницы и клены, липы медоносные, гость и хозяин диви-лись природе, щедро одаривавшей человека. Присели под старым дубом на кряжи скамей-ки, обделанные еще дедушкой Данилом. Михаил Трофимович и раньше уединялся тут с моховским председателем дедушкой Данилом. Вели неторопливую беседу о насущных делах.

Посидев под дубом, повоспоминав о недавнем былом, о так круто менявшейся жизни не во благо живущим, направились в "банные покои". Совсем еще недавно в здешних местах не знали бани. Парились в больќших печках, кои и сейчас стояли в избах.

Разглядывая устройство баньки, Сухов спросил, есть ли еще у кого такие покои. Саша Жохов мог бы позволить себе, родня богатого тестя наезжает. Ему бы и положено прихвастнуть своей культурностью.

— Да где там, — сказал Дмитрий Данилович, — без своих рук и охоты чего можно сде-лать. Люди нынче ждут, когда им кто-то, что-то даст. В казенных квартирах жить при-учаются. Тяги к устройству дома уже и нет. А без дома своего ты уже не хозяин, а обще-ственный челоќвек. Вот и название дано тебе — колхозник. Зачем такому своя баня.

Подошел Иван. В теплом предбаннике разделись. В сухом жару посиќдели. Распа-рили березовые и можжевеловые веники. Похлестались им в жару. В бассейне окупну-лись. Дмитрий Данилович соблазнил гостя поќплавать и пруде…

Обернулись в простыни, в уютной комнате сели за березовый столик. Кресла тоже были вделаны из березовых кряжей. Береза — банное деќрево. Выпили по фарфоровой сто-почке дедушкиного черного бальзама. И само собой потянуло на воспоминания. Не груст-ным, а веселым и смешным. Да ныне вся жизнь веселая и забавная нескладица. Раньше непогода в страду доставляла мужику много лишних хлопот, ныне — это вроде как отрада, повод весело провести время. Можно с бутылкой в дождичек посидеть под густой елкой. Кому-то и свое дело поделать. А в ненастье — в город махнуть к родственникам, они там почти у каќждого есть. Давно ли вот свою бестолковость и лень оправдывали приго-воркой: "Война все спишет. Теперь на небесную канцелярию все валят. Вот где-то на юге, чтобы скрыть от глаза сулившегося начаќльства неубранную кукурузу, пустили по ней трактор с прицепом рельс. Все и придавили к земле. Да что далеко ходить, сами по весне невытеребленный лен выжигаем. И о таком говорится уже привычно, со смешком. И кем — им вот, Дмитрием Даниловичем и Иваном при председаќтеле Облисполкома. И ничего. Мужицкая боль уже где-то прячется внуќтри. И Сухов, зная о таком не понаслышке, тоже слушая, улыбается.