Павел Кочурин - Затылоглазие демиургынизма

После ужина прошли в чистую прохладную половину пятистенка. Гости разошлись по своим углам. Дедушка достал книгу записей погоды. Ведет ее с малолетства. Красным выделялись морозные дни зимой и жаркие дни летом. Синим — ненастья, непогодные дни в летнюю пору. В середине лета бывают и заморозки. Не было июня без холодных утренников, и июля без инея.

— В сенокос, случалось и рукавицы надевали, морозную траву косили. В иные годы и яровые не вызревают, — пояснял дедушка записи в своей книге погоды. О кукурузе ни слова…

— Значит, "королеве", считаете, Данило Игнатьич, хана на ваших полях?.. — Усмехнулся Шолин, вроде школьнику хитрый вопрос на экзаменах задал…

— Да как вам сказать, Виталий Алексеич, — уклонился дедушка от пряќмого ответа, — если бы все зависело от нашего желания. Не мне, одним словом, опровергать, и утверждать. Каждой ягоде под своим солнцем надлежит быть. Для нас клюква вот хороша, а где-то виноград. Вот этим и обмениваемся друг с другом.

Московский гость пристально посмотрел на дедушку, дедушка закрыл книгу, как уже все в ней прочитанное.

— Ну а как нынче-то?.. Вышло вот. — Шолин взял книгу, раскрыл ее на дедушкиной закладке… — Вот видите, пять ночных заморозков. Июль — тоже иней. А она растет, — рассмеялся как-то по-ребячьи.

Ивану подумалось, что Шолину и самому не хотелось говорить о кукурузе. Но он уполномоченный посланец от какой-то там более высокой власти, где верят, что эта "королева" росла и у дедушки. И он стаќрается вынудить дедушку на "надувательство", как вот он сам будет там у себя кого-то тоже "надувать".

— Хвастать нельзя, — осторожно вымолвил дедушка. — Он, похоже, выруќчал Сухова. — Холода предвидели и посеяли ее по овсу. Говорил уже ее, а не "королеву", не насмешничал скрытно. Всходы овса и прикрыли ростки ее от утренников. Сейчас пошли дожди и тепло. Она и наливается. Коли, спозаранку скосить, то воду и будем силосовать. Овес вот выручит.

Шолина тонкости не интересовали, для него главное рост, масса.

Договорились, что завтра на кукурузное поле поедут в тарантасе бродом, мост не очень надежный для машины.

Иван в тайне радовался: пронесло, Шолин не увидит клеверного поля.

2

Рано утром Миша Качагарин поставил Голубку у палисадника, дал ей сена. Иван стоял возле тарантаса. К его радости Шолин сказал:

— И будущий кукурузовод поедет с нами.

Дедушка посадил Ивана рядом с собой — на козлы. Гость с Суховым разместились как бы на почетном сидении. Посмеялись: прокатимся как старосветские помещики.

Переехали через Шелекшу бродом, свернули к Нижнему полю. За полем было Лягушечье озерцо и Татаров бугор. Кукуруза с конца от реки была рослой. Стебли в рост человека, кое-где даже и выше. Овес по низу тоќже частый и густой. Недельки через две рост его прекратится, он начнет желтеть и загрубеет. Силос и получится не такой водянистый. Объяснение дедушки произвело впечатление на Шолина. И он спросил:

— А сколько же выйдет зеленой массы с гектара, — и сам ответил: центнеров пятьсот, не мене…

Ни дедушка, ни Сухов не возразили. И он, довольный, обернулся к ним. — А говорите — не растет, — рассеялся сочно. Вырвал с корнем самый высокий стебель кукурузы: — С собой возьму… Продемонстрируем…

Дедушка забеспокоился. Он страшно не хотел быть и прослыть кукурузником, чтобы на него ссылались.

— Она у нас, что арбуз, — сказал дедушка о кукурузе, — высохнет и останется одна, кожура. Это сейчас она тяжелая, воды напилась…

Шолин пошел вглубь поля. Когда срезали угол поля и вышли на дорогу, обернулся к дедушке:

— Вода, говорите, Данило Игнатиьч.. — И тут же с нарочитой серьезќностью: — вот и будет коровам приправа в виде соуса подслащенного. — Задорно хохотнул и поглядел с лукавым добродушием на дедушку: — А ведь вы, дорогой председатель, Данило Игнатьич, кукурузу-то посеяли с овќсом от недоверия к ней. А?.. Правильные выводы я сделал?

Дедушка молчаливо улыбнулся, опустил взгляд в усы. В миг, тут же, поднял глаза и глянул в упор на Шолина, в прищуре их был выспрос: "А вы-то как, неужто верите, ведь притворяетесь, лукавите по неволе?" Шолин это понял будто ему кто нашептал эти мысли дедушки. В смущении покраснел. Сухов опустил взгляд в землю. В разговор не хотел вступать. И дедушка ради Сухова, ответил Шолину в прежнем тоне:

— Это, Виталий Алексеич, новшество с овсом-то, поиск верных путей. Почин, значит, для наших мест… А насчет веры так скажу: земќледельца не заставишь верить в то, чего он не опробовал, чего земля ему не подсказала, в то он не поверит. Надо от земли добиваться веры

через прилежного пахаря. Заставить-то колхозника можно верить во все, но поќльзы не будет без веры земле… Был у нас верный король, коево и земля-пашня приняла, да вот свергли. Тоже на престол входил не прямо. Но взошел через мужика пахаря… И почто бы вот нам доброго короќля менять на капризную "королеву".

— Что же, — сказал Шолин скорее уже не по убеждению, а из своего долќжностного упрямства, — королей сменяют королевы, это бывает. И уклоќнился от дальнейших рассуждений.

Подошел к дубкам, росшим по берегу, полюбовался Черемуховой кручей. Сухов глянул на часы, и вместе с Шолиным повернули без слов к тарантаќсу. Вроде разговор на том и закончился. Но тут московский гость, роќвно бы вдруг на что-то решившись, обратился к дедушке и, что называќется, срезал его наповал. Не меньше смутил и Сухова:

— Назначаем вас, Данило Игнатьич, общественным областным инспектором по кукурузе… Как вы на это смотрите!.. — Не спрашивал, а утверждал вопросом. Доверие большое оказывал, от которого нельзя отказываќться. Отказ — это кара.

Дедушка осторожно без удивления и слов поглядел перед собою вдаль. К чему только не привык за свои председательские годы. Шолин почувстќвовал его настроение и сказал уже спокойно, и вместе с тем как пригоќвор невинно осужденному:

— Это нужно, Данило Игнатьич, — сказал строго Шолин, не удосужив взглядом дедушку. — Чтобы вы сами в нее поверили и других убедили. К вам приедут посмотреть, и вы кое-куда съездите. За опытом, конечно. Должность она ведь всегда обязывает. Иногда и против желания что-то приходится делать. Так жизнь устроена.

Дома наскоро позавтракав, Шолин и Сухов быстро уехали. Шолин простился с дедушкой, считая его областным инспектором. Потом дедушка узнал от Сухова, что у Шолина было специальное задаќние подобрать в каждом районе такого инспектора из солидных председаќтелей- мужиков. Выбор и пал вот на дедушку.

В начале зимы на межзональном совещании дедушку обязали выступить. Он не хотел было ехать в область, но Сухов сказал: "Надо, Данило Игнатьич, как не как, а ты общественный инспектор, обязан. Говори, что душа велит".