Джон Апдайк - Давай поженимся

До чего же у них серьезный вид, подумал Джерри, отрывая взгляд от газеты и глядя сквозь оконное стекло на детей, которые встали под вязом в ожидании школьного автобуса. Не задумываясь над тем, что приютившее их дерево все уменьшается в размерах, они подбрасывали ногами опавшие листья. Вокруг каждого палого листа на асфальте было влажное пятно – поцелуй.

Руфь спросила Ричарда:

– Хочешь кофе?

– Если можно, – сказал он. Страдающий потный клоун минувшей ночи исчез, на его месте возник некто большой и жесткий, чье присутствие угрожало их дому. – Мне надо кое-что сказать Джерри, раз уж он здесь, и кое-что сказать тебе, Руфь. То, что я должен тебе сказать, не займет много времени, – добавил он, обращаясь к Джерри. – Где мы могли бы поговорить? – Джоффри все еще цеплялся за ноги Ричарда.

– Лучше всего, пожалуй, на заднем дворе, – сказал Джерри. Слова эти словно повисли в пространстве: он чувствовал себя, как перепуганный актер, подающий реплики, которые он не успел выучить. Руфь сказала:

– Я сейчас сварю свежего кофе. Джоффри, иди смотреть телевизор. Там сейчас фильм.

Джерри вывел Ричарда через кухню на воздух. Они остановились под кленом; на одной из веток Джерри давно уже пристроил качели. Вся земля вокруг качелей была утрамбована и начисто вытоптана, тогда как остальная лужайка нуждалась в стрижке: она заросла высокой тощей осенней травой, которая умирает в августе и снова оживает под сентябрьскими дождями. Джерри спросил:

– Ты правда был всю ночь на ногах? Что ты делал?

Ричард не желал смягчаться. Он остановился в таком месте покатого двора, чтобы возвышаться над Джерри не только на природный дюйм.

– Поехал в Кэннонпорт и шатался по улицам. Время от времени заходил куда-нибудь выпить и наблюдал, как солнце встает над причалами. Меня ведь точно обухом по голове ударило, приятель.

Джерри передернул плечами.

– Ну так вступи в клуб.

– Я завтракал с моим адвокатом, – продолжал Ричард. – В результате наших разговоров выявилось два, нет, три момента, о которых сейчас и пойдет речь.

Джерри снова передернул плечами: он чувствовал, что должен подать какую-то реплику, но забыл какую.

– Во-первых, – заявил Ричард, – я сейчас приехал из моего дома – моего бывшего дома, – где я оставил Салли в отличном здравии.

– Прекрасно.

– Я ничем ей не досаждал. Принял душ, побрился и сообщил ей свое решение – в той части, которая ее касается.

– Ей все-таки удалось уснуть? Ричард искоса бросил на него взгляд, слегка озадаченный тем, что Джерри, похоже, знает больше него.

– Она спала, как младенец. Я еле ее добудился. Она поздно встает – придется тебе к этому привыкать. Теперь насчет дома: я намерен жить в нем. Я полагаю, вы с ней, как только сможете, подыщете себе другое место, а до тех пор мы будем жить с ней вместе, но, так сказать, не как муж и жена.

– Так сказать. Выражение твоего юриста?

– Я говорю серьезно, Джерри.

– Конечно. – Он посмотрел вверх: небо было голубое, как выцветший бархат, и с запада на него наползали грозовые серые тучи.

– Во-вторых, я разведусь с Салли, если ты согласен на ней жениться.

– Если? Я считал, что уже дал согласие. – Голос Джерри прозвучал хрипло: он почувствовал, что скользит по наклонной плоскости.

– Разводиться будем не в нашем штате – об условиях договорятся ее адвокат и мой. Я не буду претендовать на детей, хотя, естественно, рассчитываю, что мне будет предоставлено право видеть их в разумных пределах и участвовать в их воспитании.

– Конечно. Тут я не могу тебя заменить. Нам всем придется помогать друг другу, чтобы дети легче это пережили.

– Совершенно верно, – сказал Ричард сквозь зубы. – В-третьих, если ты не женишься на Салли, я намерен подать на тебя в суд за алиенацию супружеских отношений.

В Джерри словно швырнули подушкой – не больно и спрятаться можно; внимание его вдруг привлек двор, нестриженная трава, обрывки бумаги, валяющиеся игрушки, которые следовало подобрать, кочки и изрытые дырочками горки под ногами – свидетельства существования иных городов, где у насекомых есть свои иерархии, своя обыденность, свои торговые пути, и королевы, и пятилетние планы. Джерри сказал:

– Я не очень точно представляю себе, что значит “алиенация супружеских отношений”. Очевидно, мне это растолкует юрист. Но мне кажется, ты совершаешь ошибку, думая, что влечение не было обоюдным. Ричард сказал неожиданно вкрадчиво:

– И ты и я, мы оба знаем, Джерри, что Салли во всей этой истории была не менее агрессивна, чем ты, а возможно, даже более. Но в глазах закона она – не свободное лицо. Она – движимое имущество. В глазах закона, оторвав от меня жену, ты причинил мне немалый моральный ущерб – моральный и, в известной мере, физический, и я имею право на компенсацию. Она швырнула мне в голову бронзовую фигуру и могла меня убить; это ущерб. Теперь мне какое-то время придется прибегать к помощи проституток – вот тебе еще ущерб. Эти законники – премерзкие людишки, приятель Джерри.

– Ерунда, – сказал Джерри. – Она бы не пришла ко мне, если бы уже не настроилась против тебя. Она же твоя жена – твое было дело ее удерживать. Из-за тебя мои дети будут теперь искалечены. Из-за того, что ты такое дерьмо, моя жена хочет умереть.

– Хватит, по-моему. Не обольщайся на счет Руфи: она вполне обойдется без тебя. И поосторожнее со словом “дерьмо”. Лучше не заводи меня, приятель Джерри. Ты сейчас ведешь игру со взрослыми людьми.

– У меня есть вопрос.

– Слушаю тебя.

– Насчет ваших супружеских отношений с Салли, которые я, как ты выражаешься, алиенировал. Если бы я вдруг исчез, ты думаешь, ты мог бы их восстановить?

Лицо Ричарда дернулось, как бывает, когда в фильме проскакивает несколько кадров, а быть может, Джерри в этот момент просто моргнул, затронув самую больную точку. Ричард медленно произнес:

– Если ты плюнешь на Салли, я сам решу, как с ней дальше быть. Сейчас я исхожу из того, что ты женишься на ней. Я прав?

Не правильно это, да ?

– Я прав? Да или нет, Джерри?

– Я пришлю тебе сейчас Руфь. По-моему, все, что мне адресовано, ты уже выложил.

– На данный момент – да.

Когда Джерри вошел в дом, Руфь спросила его:

– Что он сказал?

– Ничего. Всякое разное. Если я не женюсь на Салли, он потащит меня в суд.

– За что? За то, что ты с ней спал?

– Это называется “алиенация супружеских отношений”.

– Но ведь инициатива-то принадлежала ей.

– Все это блеф, Руфь. Этот идиот и мерзавец не хочет говорить впрямую, вот он и блефует.

– Ну, он уязвлен. Он человек слабый.

– А кто не слабый?

– Нельзя же, чтоб он стоял там один на дворе. Выключи воду для кофе, когда чайник запоет.