Владимир Кунин - Мика и Альфред

Чтобы страна совсем в говне не утонула на глазах у всего мира, чтобы мы всегда могли бы на весь свет закричать: «Смотрите, смотрите, какие мы теперь стали цивилизованные! Как мы перестроились! К нам даже наши бывшие эмигранты возвращаются — Ростроповичи разные, понимаешь, Поляковы!..» Но это произойдет еще не скоро. А пока… Пока, Мишаня, постарайся обосноваться там. Это я повязан со всех сторон — мне дергаться некуда. А ты — художник. Личность интернациональная. Поезжай, не дожидайся того момента, когда увидишь собственными глазами, как вдрызг обнищавшие интеллигентные старики твоего же возраста — артисты, художники, режиссеры, музыканты, ученые, инженеры, филологи — мои бывшие сокурсники по университету — будут копаться в помойках в поисках чего-нибудь съестного… А через пару лет эту ситуацию я тебе твердо обещаю!

… Первая же выставка работ русского художника Михаила Полякова в Мюнхене произвела, по выражению известного немецкого писателя-сатирика еврейско-чешского происхождения Леонхарда Тауба, «гигантский шухер».

Причем герр Тауб выразился так по-русски, прибавив несколько русских же восторженно-матерных слов, мощно усиливающих прекрасное впечатление от выставки, которая называлась кратко и незатейливо — «МИКА».

С оценкой Левы Тауба, правда, к сожалению, без русского мата, что сильно обеднило и опреснило тексты заметок и статей, согласились почти все газеты Баварии. От невероятно популярной и откровенно «желтой» «Абендцайтунг» до такого солидного общественно-политического тяжеловеса, как «Зюддойче цайтунг»! Не говоря уже о «Бидьде», «ТЦ», «Мюнхенер Меркюр» и журнале «Фокус»…

Михаил Сергеевич Поляков был обласкан русским генеральным консулом и президентом Союза художников Германии, который вообще-то живет в Берлине, но вот «случайно» оказался на открытии выставки «МИКА» в Мюнхене, он хотел бы напомнить уважаемому герру Полякову, что когда-то их уже представляли друг другу на аналогичной выставке в Сан-Франциско.

— Как же, как же!.. — вежливо воскликнул Мика, совершенно не помня ни самого президента, ни факта знакомства с ним на Диком американском Западе.

Лева, считавший себя ответственным за каждую минуту Микиного пребывания на немецкой земле, не отставал от него ни на шаг. Он быстренько перевел президента с немецкого на русский, так же молниеносно перевел с русского на немецкий герра Полякова, после чего тихо сказал Мике:

— Судя по твоей «бурной» реакции на эту встречу, ты очень воспитанный человек.

И русский генеральный консул, и предводитель немецких художников, не сговариваясь, каждый в своей осторожной манере — консул, поднаторевший в многолетней пахоте дипломатической нивы советских недомолвок, а президент Союза художников Германии в силу врожденной расчетливости, этой высшей доблести настоящего немца — поинтересовались: надолго ли приехал маэстро Поляков в Германию и не собирается ли он тут остаться навсегда?

Ибо Мюнхен во все времена притягивал людей высокой русской культуры — здесь жили и творили Василий Кандинский и Федор Тютчев, здесь сегодня живут балерина Майя Плисецкая и композитор Родион Щедрин, скульптор Гаврила Гликман и писатель Владимир Войнович. Здесь, в конце концов, главная штаб-квартира радио «Свобода»…

Как только немец попытался представить радиостанцию «Свобода» как «очаг русской культуры», генеральный консул СССР тренированно и тоскливо стал разглядывать узорчатую лепнину на потолке зала, а Лева Тауб весело и откровенно рассмеялся.

На этой же выставке Мика был познакомлен с доктором Ляйтелем — заведующим культуррефератом Баварии. Что-то типа министра культуры в миниатюре. Здесь же Мика получил два официальных предложения оформить книги «своего друга» Леонхарда Тауба в издательствах «Данген Мюллер» и «Гольдман ферлаг».

— Старик, ты развернул какую-то совершенно сумасшедшую деятельность! — сказал Мика Леве Таубу.

— А как же?! — тоненько воскликнул Тауб. — Здесь нельзя иначе! «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке!»

— Я считал всегда это главной строкой из гимна советской интеллигенции шестидесятых.

— Бог с тобой, Мишенька!.. Здесь это необходимо в еще большей степени…

… В первые три месяца пребывания в Германии Мика успел сделать оформление и рисунки к двум книгам Леонхарда Тауба — Альфред читал ему вслух немецкие тексты Левы по-русски, Мика хихикал, делал кое-какие заметки, а потом придумывал и рисовал картинки.

Лева все пытался выяснить, кто это переводит Мике его рассказы, и даже заподозрил Мику в тайной связи с какой-то русско-немецкоговорящей дамой. Тем более что первая квартира, в которой жили Мика и Альфред, находилась в Швабинге — университетском районе Мюнхена, на углу Хессштрассе и Аугустенштрассе, точно напротив магазина славянской книги «Кубон и Загнер». А там такие дамы вполне могли быть…

Но в то время на баварской земле Микина репутация, к его великому сожалению, не была запятнана никакой половухой. И он уже даже подумывал о поездке в Ленинград для организации себе, любимому, этаких секс-каникул. Последние исследования у гастроэнтерологов отметили всего лишь наличие рубцовых образований на месте бывшей язвы желудка, что очень подняло жизненный тонус у владельца послеязвенных рубцов!

Однако секс-каникулам не суждено было состояться. Подвалил новый заказ из старейшего и уважаемого издательства «Пипер», и нужно было срочно продлевать визу.

По всем немецким законам продлить визу пребывания в стране Германии можно только за ее пределами. В немецком же консульстве или посольстве, но в любой другой стране!

— Это полный идиотизм, но тут мы ничего не сможем сделать, — сказал Лева Тауб. — Едем в Австрию, в Зальцбург. Это всего сто двадцать километров от Мюнхена!..

… Потом, в связи с Микиной выставкой в Гамбургском университете, участием во Всемирной франкфуртской книжной ярмарке и выходом сборника Микиных карикатур в «ДТФ» — «Дойче ташенбух ферлаг», пришлось продлевать эту проклятую визу в Праге еще на три месяца.

Тут уже не обошлось без слезных писем от всех организаций, заинтересованных в пребывании герра Михаэля Полякова на строгой баварской земле.

Все хлопоты по организации этих писем, поездке в Прагу и выколачиванию этой визы взяла на себя одна молодая дама по имени Хайди, действительно работавшая в «Кубоне и Загнере», но не в магазине, а в самой фирме.

Хайди была прехорошенькой, вдвое моложе Мики, неплохо говорила по-русски и совершенно не ощущала присутствия Альфреда! Четкая и прагматичная немочка с прелестным личиком ангела предбальзаковского возраста — Хайди обладала такой энергией, таким напором, перед которыми не мог устоять никто!