Артур Чёрный - Мир всем вам

А значит, и правда, всё было зря?!

Выходит, что так.

…Всё, что было здесь до нас, до первой и второй войны, вернулось на свои места. Зачастую не изменились даже лица. "Мы знаем его, — показывали на того или другого чеченцы. — Он у Дудаева был министром, потом у Завгаева был министром, потом, в августе 96-го, бросил своих ребят, трусливо бежал в Россию. Сейчас снова министр…" Взамен тех, с кем мы бились вчера, взамен разгромленным бандитским полчищам, встали другие. Но уже не потрепанные лесные отряды, не зажатые в угол мстители. А целые армии. Хорошо вооруженные, натасканные в боях злые головорезы. Они лишь недавно перешли линию фронта, лишь недавно сложили оружие. И получили взамен прощение, получили новые винтовки и автоматы. Кадыровцы, ямадаевцы, кокиевцы, службы безопасности, непонятные охранные подразделения… Тысячи людей в камуфляжах, преданные тому же вчерашнему ремеслу — таскать и не выпускать из рук, заляпанное кровью оружие. Они никогда не скрывали своего прошлого, своего презрения к нам. Они продолжали называть нас "собаками", и гордо именовать "волками" себя. "Аллах над нами! Россия под нами! Победа за нами!" Они, битые нами, заняли такие высоты, такие посты в республике, что можно было уже ставить вопрос: кто же кого победил? А мы — униженные трудяги войны — покорно сидели на самой низкой ступени, воздвигнутой нами лестницы

Ничего, ничего не изменилось! Никакие, направленные сюда деньги, никакие золотоносные скважины, не оставили здесь и гроша. Всё это шло мимо уже много лет. Оседало в карманах, ложилось на банковские счета, всегда утекало за пределы Чечни. И сколько бы не бились друг с другом армии, сколько бы не оставляли за собой трупов, ничего не менялось вокруг. Всё та же, что и всегда нищета, всё те же, что и прежде руины. И все мирные и военные договоры, все смены правительств и президентов — не больше, чем кукольная комедия с заранее разученными ролями. Комедия, в которой, невидимый зрителям, дергает за ниточки безжалостный кукловод.

Вся наша война — это дешевый театр, куда приходят поплакать одни и посмеяться другие. А мы-то в нём кто? Куклы? Нет. Этих хоть видно на сцене. Мы лишь опилки, труха, которой они набиты. Легла рота или батальон, стерли с лица земли аул или село, — кончилась, высыпалась эта труха, и исчезает со сцены кукла. И ей на смену приходит другая. И нет надежды, что умрет кукловод…

Затянулась эта "контртеррористическая операция"… Высосала все соки из выживших своих участников. Нам уже не за кого мстить здесь, нечего разрушать, мы устали и хотим только одного: чтобы скорее всё кончилось. Хотим встретить утро без оружия, хотим уехать отсюда и знать, покидая Чечню, что больше никогда в неё не вернемся. Хотим, чтобы наступил мир, при котором бы навсегда загнулась наша болезнь — воевать.

А вот всё звучат и звучат выстрелы. А вот не на запад, не на восток, а всё больше на юг, не хватает билетов у воинских касс.

Мне кажется, это кончится только тогда, когда нас всех поставят друг перед другом между двух стен. Всех против всех. И даже если не будет оружия, мы зубами разорвем вражьи глотки, мы камнями разобьем черепа…Какая разница, сколько погибнет живых. Главное, мы завершим эту бесконечную "контртеррористическую операцию".

…Меня вновь захватила ненависть. Она наконец-то приковыляла из прошлого и поселилась в Грозном. Это произошло какой-то день или неделю назад. Я думал, потерял ее навсегда в горах Ножай-Юрта и Ведено, думал, больше никогда не увижу. Я испытал в Грозном все чувства: любовь, отчаяние, грусть, но как-то забыл о ненависти. И вот она сама отыскала меня. И я так рад ее возвращению! Как изменился теперь мой несчастливый, унылый Грозный! Сколько сил обрело уставшее мое сердце!

Я исцелился от горя! Я вновь ненавижу!!! Мне снова хочется убивать и смеяться от радости после этих убийств. Я закипаю от ярости, если нет выхода в город, если кто-то идет за меня. Из меня не вытащишь слова в любом разговоре — мне хочется ударить болтающего в лицо; и я не поднимаю от пола глаз, чтобы этого никто не увидел. Я ненавижу весь мир: товарища, что на ходу кивает "Привет", солнце, что без толку мается в небе, драную тряпку, лежащую у порога, все слухи и каждую мелочь. Если раньше я направлял ствол на себя, то теперь мне хочется перебить и своих и чужих.

Я рад ненависти. Потому что знаю: за ней придет пустое холодное безразличие — единственное лекарство, которое поможет душе. Так было уже в Ножай-Юрте и Ведено, так будет и в Грозном. Скоро меня оставят все чувства. И перестанет сводить дыхание, и не будет зашкаливать сердце. И ничего не расскажут пустые, как брошенное жилище, глаза.

…Город Страшной Ночи. Вон он, сразу за воротами, наш разрушенный город, который уже не называет себя нашим. Не надо сбивать ноги, чтобы его найти. Он сам находит тебя через полчаса после заката. И ты вновь теряешь свой сон. И вновь выходишь на КПП, за которым ждут тебя неизвестность и мрак. Опять пылишь по дороге, которой не будет конца. А над тобой, невидные в темноте, колышутся рваные провода столбов, висят колоссальные башни развалин. А выше, не разглядеть и вовек, летит по черному небу или уже падает с него счастливая твоя звезда…

Это не жизнь. Это песня. Мелодия высокого таланта…

-------------------------------------------------------

ПУТЬ В ИЕРУСАЛИМ

Сегодняшний день:

Лето четвертого года… Тревожное лето Чечни. Время брожения умов, время горячих голов, пора расцвета анархии и бандитизма. Золотой период безвластия между двумя президентами. Каждый вчерашний царский опричник — сегодня сам барин и князь. Каждый отдел, гарнизон и блокпост — крохотная демократия или монархия. У опустевшего царского трона — целые толпы новоявленных президентов. Одни с деньгами, другие с войсками. И неясно, кого толкать в шею, а кому броситься в ноги.

В этих больших политических играх, когда каждый замахивался на Грозный, а нюх держал на Москву, когда все рванули во власть, совсем забылась война. Ее оставили где-то за кадром, за кандидатскими шоу и откровениями, за дверями партийных собраний, где каждый болтун зарился на долгожданный министерский портфель. Чечня готовится к выборам! — вот была главная новость республики. И тем, кто тянулся к короне, было не до войны. Они сами объявляли войны, но не бандитам, — друг другу или самим себе. Один вызвал на бой коррупцию, другой брался покончить с зачистками, третий мечтал построить рай на земле… А в это время Чечню трясло от террора. От грохота взрывов, от стука сапог, от рева двигателей. Не знала покоя Армия, не думала про отдых милиция. На запруженных дорогах не успевала садиться пыль. Колонны, колонны, колонны… Что ни день, то новый поход, что ни ночь, то снова тревога. В Грозном, Гудермесе, Итум-Кале на устах одни и те же слова: боевики готовят реванш, боевики окружают город, боевики сегодня ударят. В Автурах, Курчалое, Шарое уже не до слов. Там уже отражают атаки, уже плюются кровавой пеной, уже нагружают "Черный тюльпан"…А вокруг: "Обеспечить достойное проведение выборов!" А в ответ: "Не то, что пуля — муха не пролетит!"