Сергей Шаргунов - Чародей

Ваня прислушался.

— Але-гоп! УВД Китай-Город слушает! — Развинченный голос. — Нет. Зеленковича набери. Добавочный: восемь восемь. — Трубку плюхнули на рычаг.

— Сень, дай радио погромче, — раздался окрик.

— …народной воли в Георгиевском зале Кремля, — услышал Ваня динамичную жвачную дикторшу и узнал голос своей жены Кати. — В ходе круга также были обсуждены вопросы скорейшего внедрения нанотехнологий. Президент обстоятельно рассказал собравшимся о планах на ближайшие годы. Генеральный план — сохранение стабильности. Не обошлось и без забавного инцидента. Один из двенадцати гостей, — он олицетворял на встрече молодежь, — не смог сдержать бурного восторга и приветствовал главу государства радостным криком, свистом и аплодисментами. Президент охладил пыл не в меру рьяного поклонника, призвав его соблюдать этикет. Екатерина Соколова, «Русская Служба Новостей».

— Наш что ли гаврик, а? — Развинченный голос.

— А то! Отсыпается! Нервный припадок, блин!

— Я не хлопал… — с ужасом забормотал Ваня. — Я не хлопал… Я не, — он с трудом выговорил это слово, — аплодировал…

И вдруг ему за одну секунду сделалось ясно, что больше он не чародей. А был ли он чародеем раньше? Или это все грезы, удлиненное детство? Бывает так, детская блажь затягивается, сжирает жизнь и вот уже сталкивает тебя лоб в лоб с твоим каменным надгробием. «Я ничего не умею, — подумал Ваня. — Я — придурок избалованный». Свист и визг, и щелчок зубами, и драгоценное заклинание: «Рамэламурамудва», — это самовнушение. Он с болезненным воодушевлением стал перебирать житейские истории, вспоминая, как всякий раз постфактум уверялся в своей причастности к тому или иному событию. Все чудеса были только совпадениями.

Он слышал чужую бессонницу просто потому, что сам в поздний час не спал. Соседский мальчик умер от прививки, а не от мокрого свиста на дворе. Слесарь сам по себе застрял головой под ванной. А Ванин свист под стенами Министерства обороны? С чего ему втемяшилось, что именно этот свист вызвал распад страны? Но ведь губернатор говорил про микро-землетрясение внутри военного ведомства. «А уверен ли я, что он не нес застольную парашу? И причем тут я?» — спросил Ваня. На даче тараканов вывела мама — порошком. А не накручивал ли он себя, вообразив, что причастен к сносу памятника Дзержинскому, к выстрелам по Белому дому и переломам костей разных людей, пересекавших его жизненную дорожку? А болезни, настигавшие его обязательно после очередного «чуда»? Может быть, это мания воздаяния, которая воплощалась насморком, горловой болью, однажды даже воспалением легких…

Но — получается: слишком много совпадений.

Выходит, все-таки — волшебник?

Разве не удивительно хотя бы то, что именно ему («Мне, мне», — Ваня в темноте ткнул себя в грудь) выпало крамольное счастье — визжать и свистеть прямиком в румяную маску президентской физиономии.

Он слышал, как у ментов — там, где дежурный постоянно снимал трубку, хамски возглашая: «Але-гоп!» — радио пело песенку из детства, которую он в свое время не любил, почему-то она его бесила, а старые песни опять в цене. Слушай, Ваня, слушай…

Юная Пугачиха, еще тонкоголосая, визгливая девчоночка, вертлявая егоза… «Вычислить путь звезды, / И развести сады, / И укротить тайфун — / Все может магия…»

Песенка мальчика-волшебника.

«А как там моя жена? Выберусь отсюда — помиримся. Обвенчаемся. Да-да-да!»

Он ощутил, что не собирается заболеть после эксцесса. Кашель куда-то делся, словно его вытрясли, пока сволакивали Ивана за ноги по лестнице власти. И еще чего-то не было. Сердце колотилось мерно. Ваня прислушался к сердцу и обнаружил: из груди пропала змея цинизма. Змеи не было. Он уже не мог вспомнить, какой она была.

«Наверно, пропажа змеи — главное чудо моей жизни», — подумал Иван Соколов двадцати семи лет отроду.