Ширли Джексон - Зуб

Чуть погодя она обнаружила, что автовокзал соединен с конечной станцией Пенсильвания, и смогла пройти в зал ожидания и присесть на скамейку, пока снова не заснула.

Потом кто-то резко потряс ее за плечо и сказал:

— У вас когда поезд, леди? Уже почти семь.

Она выпрямилась и увидела свою сумочку на коленях, аккуратно протянутые ноги, и ослепительный циферблат. Она сказала спасибо, поднялась, и, пройдя вдоль скамеек, вслепую взошла на эскалатор. Сию минуту кто-то встал за ее спиной и коснулся ее руки. Она обернулась, и это был Джим.

— Трава так зелена, и так мягка, — вымолвил он с улыбкой, — а вода в реке такая прохладная.

Оказавшись наверху, она сошла с эскалатора и побрела по улице, куда глаза глядят. Джим шагал рядом с ней, декламируя:

— Нигде не увидишь такого синего неба, как там, а какие там песни…

Она поспешно отступила от него, решив, что прохожие обращают на них внимание. Она встала на углу, ожидая, когда загорится зеленый, и к ней снова проворно подошел Джим и, бросив: «смотри», показал, удаляясь, пригоршню жемчужин.

Через дорогу находился ресторан, он только открывался. Она вошла туда и села за столик, а официантка стояла и хмурилась:

— Вы заспались, — сказал она с укором.

— Мне очень жаль, — ответила она официантке, — пожалуйста, яйца «пашот» и кофе.

Наступило утро.

Она вышла оттуда в четверть восьмого, и подумала, если сесть и поехать на автобусе в даунтаун прямо сейчас, я могу посидеть в драгсторе напротив дантиста, и пить кофе до половины девятого, а потом, когда откроется его кабинет, я пойдут туда и меня обслужат первой.

Автобуса стали наполняться пассажирами, она вскочила в первый автобус, который подошел, и не смогла найти пустое место. Ей надо было на улицу 23, а на улице 26 как раз освободилось место. Когда она очнулась, ее завезли в даунтаун так далеко, что ей пришлось почти полчаса искать другой маршрут, чтобы вернуться на 23 улицу.

На углу 23-ей, пока она ждала зеленый свет, ее подхватила и увлекла за собой толпа народу, и когда они пересекли дорогу, и каждый пошел своим путем, кто-то рядом зашагал с нею в ногу. С минуту она шла, не оглядываясь, невольно глядя в тротуар, обжигаемая зубной болью, но когда она, наконец, подняла взгляд, ни слева, ни справа от нее не было никого в синем костюме.

Когда она завернула в подъезд, где находился кабинет ее дантиста, было все еще слишком рано. Привратник был свежевыбрит и причесан, он проворно отворил перед нею дверь, не такой, как к пяти часам — тогда он будет растрепанный и вялый. Она прошла в распахнутую дверь с ощущением выполненного задания, все-таки она успешно попала из одного места в другое, и здесь был конец ее путешествия, его цель.

За столом в кабинете сидела сестра, она сияла белоснежной чистотой, от ее взгляда не ускользнула распухшая щека, усталые плечи, и она тут же вымолвила:

— Ах вы, бедняжка, вы совсем вымотались.

— У меня зуб болит.

Сестра позволила себе чуть улыбнуться. Словно все же ждет тот день, когда сюда войдет кто-нибудь, кто скажет «у меня болят ноги».

Она поднялась в солнечном свете, и пригласила Клару с профессиональным радушием:

— Проходите прямо сейчас. Мы не хотим заставлять вас ждать.

А в кабинете также было солнечно, солнце было на подпорке для головы у зубоврачебного кресла, на круглом белом столике, на бормашине, свесившей свою гладкую хромированную головку. В улыбке врача светилась та профессиональная терпимость, что и у сестры. Возможно от всех недугов, что сидят в людских зубах, он бы избавил, если бы только люди приходили к нему вовремя.

— Я достану ее карточку, доктор, — негромко сказала сестра. — Мы решили, что ею лучше заняться немедленно.

Пока ей делали рентген, она чувствовала, как зловещий глаз камеры беспрепятственно проникает сквозь ее голову, фиксируя даже гвозди в стене за ее спиной, пуговки на манжетах врача, или тонкие скелетики его инструментов.

— Удаление, — с жалостью сказал дантист сестре, и та ответила:

— Слушаюсь, доктор. Я сразу же им позвоню.

Теперь зуб, безошибочно приведший ее сюда, казался Кларе последней частицей ее личности. Казалось, сделанный снимок касается только его, и не имеет к ней никакого отношения. Он был важной особой, которую нужно описать, изучить и задобрить, а она оказывалась всего лишь его недобровольным носителем, и только в этой роли могла как-то заинтересовать и врача, и сестру, только как транспорт для больного зуба была она достойна их непосредственного и профессионального внимания.

Дантист вручил ей картинку, где был изображен полный набор зубов. Тот, что ее беспокоил, был отмечен черной меткой, а поверх рисунка было написано: «Нижний клык. Удаление».

— Возьмите эту бумагу, — сказал врач, — и ступайте по адресу на этой карточке: это зубной хирург. Там они о вас позаботятся.

— А что они будут делать? — спросила она не о том, о чем хотела спросить, не «а что будет со мной?» или «а как глубоко уходят корни зубов»?

— Они вытащат указанный зуб, — в голосе дантиста послышалось раздражение, и он отвернулся. — Это давно надо было сделать.

«Я его задерживаю, — подумала она, — я ему надоела с моим зубом». Она вылезла из кресла и сказала:

— Спасибо. До свидания.

— Я могу дать вам несколько таблеток кодеина — предложила сестра. — Их, конечно, лучше сейчас не принимать, но я могла бы дать вам с собой, если зуб болит так сильно.

— Не надо, — сказала Клара, вспомнив про пузырек с кодеином, забытый на столе в ресторане между «здесь» и «там». — Нет, он меня не очень беспокоит.

— Ладно, — сказала сестра. — Тогда удачи.

Она спустилась по ступенькам и мимо привратника вышла наружу, за те 15 минут, пока она была наверху, он успел растерять частицу своей утренней аккуратности, и его поклон был не такой, как раньше.

— Такси? — спросил привратник.

А она, припомнив автобус до 23-й улицы, тут же сказала:

— Да.

Как раз, пока сойдя с тротуара, привратник с поклоном приглашал ее в такси, которое он как будто сам изобрел, ей показалось, что кто-то машет ей рукой из толпы на другой стороне улицы.

Она прочитала адрес на карточке от дантиста и старательно повторила его шоферу такси. С этой карточкой и полоской бумаги, где было написано «Нижний клык. Удаление», она сидела без движения, придерживая бумаги, с полузакрытыми глазами.

Ей показалось, она снова заснула, когда такси внезапно остановилось, и шофер, открывая дверцу, повернулся к ней со словами:

— Мы приехали, леди.

Он смотрел на нее с любопытством.

— Мне будут вырывать зуб, — сказала она.

— Боже, — участливо вымолвил шофер такси.

Она расплатилась с ним, и он захлопнул дверцу, пожелав ей удачи.

Это здание было не совсем обычное, его подъезд окружали высеченные из камня медицинские символы. Здешний привратник имел вид специалиста, готового определить, рискнет ли она зайти внутрь. Она прошла мимо него и остановилась, только когда лифт раскрыл перед ней свои створки. Войдя в кабину, она показала лифтеру карточку, и тот сказал: