Майкл О'Двайер - Утопая в беспредельном депрессняке

— Господи, как у вас все непросто.

— Я говорила ему, чтобы он поехал за ней, но он отвечал, что она вернется.

— А она вернулась вместе со мной.

— Да, это несколько усложнило ситуацию, — произнес Винсент удрученно.

— Ну и что теперь делать? — спросил Виски.

— Ты мог бы оставить Хелену, — выдвинула предложение Элизабет.

— Нет-нет, это не пойдет, — вмешался Винсент. — Хелена скажет, что это моих рук дело, заберет девочек и уедет.

— Но она же не может бросить Альфреда и Мэгз, — заметил Виски.

— Она знает, что я о них позабочусь.

— Ты ведь, по-моему, собирался устроить их в приют.

— Я сказал это только для того, чтобы позлить ее.

— В итоге мы вернулись к тому, с чего начали, все остается по-старому, — вздохнула Элизабет.

— Если Элизабет не уедет, — сказал Виски.

— Элизабет? — воскликнул Винсент.

— Я? — Элизабет встала перед Виски, уперев руки в бока. — Почему это я должна уезжать? Я не сделала ничего плохого.

— Не знаю, Джон… — протянул Винсент. — Это не совсем то, что было у меня на уме.

— Если она уедет, вам не из-за чего будет ссориться. Кроме меня, конечно. Но я, разумеется, тоже уеду.

— Я вовсе не хочу, чтобы кто-либо из вас уезжал.

— Может быть, нам и не придется уезжать, Винсент, — сказала Элизабет. — Все зависит от того, насколько сильно ты хочешь, чтобы у вас с Хеленой все пошло по-старому. Если мы останемся, ты можешь ее потерять. А если мы уедем, то не будет никаких препятствий для возобновления ваших отношений, кроме вашей дурацкой гордости.

— Черт знает что, — отозвался Винсент. — По-моему, вы оба правы. Нет ничего, что могло бы помешать нам помириться, правда?

— Правда, — ответил Виски, глядя ему в глаза.

Винсент улыбался, поняв, что еще не все потеряно и есть надежда вернуть жену.

— Но нельзя же, чтобы вы оба взяли и ни с того ни с сего уехали. Это будет похоже на заговор. Давайте подождем несколько недель и будем постепенно готовить почву, чтобы это произошло как бы само собой.

— Верно, — одобрил Виски. — Надо придумать какую-нибудь причину для нашего отъезда.

— Например, мы сбежим, чтобы тайно обвенчаться, — ввернула Элизабет.

— Не шути с этим.

Винсент настоял на том, что все должно продолжаться как обычно, и взял с Элизабет и Виски слово, что они не проболтаются Хелене о заговоре. Шли месяцы, процесс подготовки к отъезду развивался медленно и, казалось, сходил на нет. Но Винсент торопил события.

Не было смысла бежать впереди паровоза.

Хелена делала вид, что занята своей галереей, и развила бурную рекламную деятельность. Она покидала дом задолго до позднего зимнего рассвета, возвращалась тоже затемно. Часто ей казалось, что никто Даже не замечает, как она уезжает и приезжает, а когда кто-нибудь встречался ей на пути, она говорила только о том, с каким скрипом продаются картины и как она устала биться за комиссионные, после чего отправлялась в спальню.

Со времени переезда Виски в их дом они занимались любовью от силы шесть раз, и у нее осталось впечатление, что он просто подчиняется ее желаниям, чтобы не обидеть отказом. Это было похоже скорее на дружеское участие, чем на страсть.

Однако трудно было не испытывать к нему симпатии — хотя бы потому, что он так старался понравиться всем домочадцам. Переселившись к ним, он внес кое-какие изменения в распорядок дня, и привычная рутина их существования оживилась.

Каждое утро, в любую погоду, он вывозил Альфреда на прогулку, совершая полный круг по всей усадьбе. На случай дождя у него всегда был наготове большой красный зонт для гольфа, которым он защищал свои камеры во время съемки под открытым небом. И разумеется, Джаспер непременно их сопровождал. Его привязывали к ручке инвалидного кресла, и он следовал за ними, переваливаясь на своих разнокалиберных колесиках. Во время прогулки Виски останавливался, оставлял Альфреда и уходил вперед, с каждым разом все дальше, а Альфред самостоятельно догонял его на своем транспорте.

Мэгз он читал правила новых карточных игр, постоянно расширяя ее кругозор. Это было все равно что учить ребенка арифметике, надеясь, что когда-нибудь он научится считать сам. В карты они всегда играли на деньги. Само собой, Мэгз часто выигрывала и постоянно жульничала.

Двойняшкам он рассказывал сказки после того, как сестра Макмерфи укладывала их в постель. Сначала он никак не мог найти к ним подход, и они страдальчески ворочались, пока он не уходил и не оставлял их в покое, но, когда он включил в свой репертуар страшилки с привидениями и жуткими монстрами, они начали проявлять интерес. Вскоре ему даже удалось завязать с ними разговор. Он добился этого благодаря тому, что не рассказывал историю до конца. Конец им приходилось придумывать самим, а он потом уж говорил, как все было на самом деле. Виски вынужден был признать, детские концовки были страшнее, кровожаднее и куда интереснее, чем его.

Хелена обратила внимание на то, что он сделал ремонт в спальне Элизабет — отштукатурил, покрасил и оклеил обоями стены, так что она превратилась в небесно-голубое сонное царство. Он отвез мистера Гудли в город к портному, где с него сняли мерку и сшили униформу, которая в сочетании с новой аккуратной стрижкой придавала дворецкому необыкновенно аристократический вид. Он долго терпел заигрывания сестры Макмерфи, пока не догадался убедить ее, что на самом деле ей стоит обратить внимание на мистера Гудли, который все время поглядывает на нее так грустно, будто мечтает затащить в постель.

Кроме того, Хелена заметила, что всякий раз, когда ей случалось наткнуться на Виски в обществе ее супруга, мужчины обменивались заговорщическим взглядом. Она решила, что Винсенту удалось очаровать Виски той лучшей половиной своей натуры, с которой сама она давно уже утратила контакт.

«Бесполезно пытаться пробудить ревность у этого полоумного доморощенного Казановы, — думала она, ложась спать, и слезы капали из ее прекрасных утомленных глаз. — Сексуальный маньяк!»