Майкл О'Двайер - Утопая в беспредельном депрессняке

А в дальнем углу, перекрученный, как тряпичная кукла, лежал я. Из носа и изо рта у меня текла кровь, и я не подавал признаков жизни.

Единственное окно было распахнуто и впускало городской шум и запахи улицы. Сначала двойняшки подумали, что я мертв, но Стив, вошедший вслед за ними, поспешил ко мне и установил, что я еще дышу.

Я не потерял сознание. Я слышал их, я видел Стива, наклонившегося ко мне, и чувствовал, как кровь струится по моему лицу. Я ощущал ее вкус на языке. Но я не мог ни сказать что-либо, ни пошевелиться. Контакт между мозгом и телом был, как говорится, утрачен. И, если честно, мне это нравилось. Может быть, даже моя душа отделилась от тела. Я был почти мертв, эмоционально и духовно пуст. Все слилось в какой-то белый хаос, все одновременно присутствовало и отсутствовало, было реальным и нереальным, счастливым в своей печали, оглушительным, но приглушенным. Целый мир тупой боли, оторванный от окружения, совершенно новый для меня. И лишь мои нервные окончания отчаянно посылали сигналы в мозг.

— М-да… Парень слегка психанул, — констатировал доктор Стив.

— Лучше не пускать сюда Винсента! — сказала Ребекка.

Они думали, что все это сотворил я, обидевшись на то, что меня прогнали с вечеринки. Я рассмеялся бы им в лицо, если бы был в состоянии это сделать.

«Это не я, это ублюдок Бобби!» — мысленно кричал я.

Он хотел убить меня.

Помогите!

— Что же делать? — размышляла Виктория. — Надо, наверное, вызвать «скорую» и отвезти его в больницу. Может, у него сотрясение мозга.

Это Бобби сделал!

А потом выбрался через окно!

Пожалуйста, помогите!

Но они не слышали меня.

— Не знаю, стоит ли вызывать врачей? Помнишь, чем все закончилось в прошлый раз, когда вызывали «скорую»? Все умерли.

Не слушайте ее, она ничего не соображает.

— Но что-то ведь надо делать. Не можем же мы стоять здесь и смотреть на него.

Виктория, спаси меня!

Пожалуйста!

— Я отвезу его, — предложил Стив. — Больница ведь в конце улицы.

О нет, только не это!

Только не на его мотоцикле!

— Ты имеешь в виду, на мотоцикле?

Останови его, Виктория.

— Ну да, без проблем. Доставлю его в целости и сохранности.

— Он может упасть с мотоцикла.

У него не все дома!

Он тронулся, говорю вам!

Не позволяйте ему прикасаться ко мне!

— Я поеду с тобой и посмотрю за ним, — сказала Виктория. — Хорошо, Ребекка?

Боже милостивый, они все тронулись.

— Хорошо. А я останусь и притворюсь, что я это ты, да?

Нет-нет-нет-нет-нет!

— Да.

— Тогда поехали, — сказал Стив.

Они смеялись, болтали, были почти счастливы.

Еще бы, они совершали самостоятельный поступок, ни слова не сказав родителям.

Когда Стив поднял меня и сказал, что все будет в порядке и я в надежных руках, я очень сильно в этом сомневался. Хотя бы по той причине, что я чувствовал его дыхание. «Карлсберг» и бурбон, насколько я мог понять.

Он был сильно навеселе.

И Виктория тоже.

И Ребекка.

Меня, как тюк с бельем, проволокли по коридору к черному ходу. По дороге Виктория рассказала Стивену о том, как все рассердились на меня из-за разосланных приглашений. Стивен пришел в восторг и позавидовал мне — у него не хватило бы смелости отколоть такую шутку с предками. Они не сумели бы ее оценить по достоинству. Я подумал, что вряд ли найдется человек, который мог бы оценить по достоинству самого Стива.

Он так восхищался этой выходкой Бобби, что вскоре и Ребекка с Викторией, несмотря на свое раздражение, признали, что в целом это было все же довольно забавно. Им-то что — их ведь не застукали в маскарадных нарядах. Винсента было бы труднее убедить взглянуть на это дело с толикой юмора. Лучше уж пока не трогать его, дать остыть.

У меня не отложилось в памяти, как мы пробирались к мотоциклу Стива. Помню только, что для парочки, которая вознамеривалась прокрасться по дому тайком, они производили чрезвычайно много шума. И всякий раз, останавливаясь, чтобы послушать, не идет ли кто, они целовались.

Но мотоцикл запомнился мне хорошо.

Около мотоцикла стоял Бобби.

Стив и Виктория спросили его, что он тут делает, а он вместо ответа очаровал Стива своим «неподдельным» интересом к мотоциклам вообще и к его мотоциклу в частности и стал спрашивать, что это случилось с Алексом, и куда это его тащат, и не нужна ли им его помощь.

Я помню, Бобби потрепал меня по голове, сказав, чтобы я не беспокоился, что я в хороших руках, что это будет не больно и что скоро все наладится. Затем он бесшумно скользнул в дверь дома, помахав нам на прощание рукой.

Я знал: что-то не так. У меня было дурное предчувствие, но я пребывал в своем мире и не обращал внимания на эти предупредительные сигналы. Когда Бобби исчез в доме, я переключил все внимание на мотоцикл. Я часто видел, как Стив подъезжает к дому на нем, но никогда особенно не приглядывался. Это вид транспорта меня не слишком интересовал. Обычный мотоцикл — это штуковина о двух колесах, с моторчиком. Но мотоцикл Стива был не совсем обычным. Он был больше и выглядел странно.

Он был с коляской.

О'кей, сказал я себе, это даже лучше. По крайней мере Виктории не придется держать меня на весу, одновременно обхватив Стива.

— Стивен, ты не говорил, что собираешься купить коляску, — задумчиво произнесла Виктория.

— Сюрприз для тебя. Классно, да? — Он был страшно доволен собой.

— Но зачем? У тебя был такой хороший байк.

— Ну не знаю… Просто я подумал, что это будет здорово. Мы втроем — ты, я и Бекки — могли бы ездить на нем все вместе. Я думал, тебе понравится идея.

«У меня сейчас будет инсульт», — подумал я.

— Эта коляска, на мой взгляд, совершенно не комильфо. Избавься от нее, как только мы вернемся.

Бедный Стив походил на кролика, которого тюкнули по башке. Похоже, ничто из того, что он делал, никому и никогда не нравилось.

— Хорошо, как скажешь.

Всегда бы так.

Обычно, что бы ему ни говорили, он поступал по-своему.

В коляске валялось два шлема, но ни кому из них не пришлю на ум надеть шлем на меня. Был там и пристяжной ремень, но на двоих его не хватало, так что Виктория просто держала меня крепко одной рукой где-то в районе желудка. Так мы и неслись по проезжей части.

Если учесть, что Стив был, мягко говоря, навеселе, вел он на удивление хорошо. Но, конечно, мне трудно было судить, так как глаза у меня слезились от ветра и все окружающее расплывалось. Кроме того, я был напуган, и это тоже, вероятно, повлияло на мою способность трезво оценивать обстановку. Возможно, я даже и не хотел думать о том, что может случиться еще что-нибудь.

Обогнув скобяную лавку Ленегана, мы повернули в Крысиный проезд. Стив заметно сбавил скорость, вполне разумно отдавая дань уважения стоявшему на обочине полицейскому автомобилю. Затем шестеренки снова закрутились быстрее, обороты увеличились и ветер с новой силой стал лупить меня по лицу. Когда мы проезжали обелиск, то опять увидели вдали голубую полицейскую мигалку, и одна из машин, которую они тормознули, свернула на обочину.