Хилари Нгвено - Современный кенийский детектив

— Утром мы снова пришлем за вами машину, мадам, — заверил ее комиссар.

— Большое вам спасибо за все.

— Не сомневайтесь, сделаем все, что в наших силах, и, как я обещал, будем постоянно держать вас в курсе дела.

Он проводил ее грустным взглядом. Комиссар был до мозга костей полицейским, однако это не мешало ему оставаться добрым человеком, и он догадывался, что сейчас происходит с Ли. Одно только мог он сделать для нее: спасти мне жизнь.

— Теперь ваш черед, — обратился он к двум ждавшим распоряжений шоферам. — Знаете, где живут инспектор Мбуви и сержант Мачария?

— Так точно, сэр.

— Немедленно доставить их сюда!

Все, что можно было сделать в данный момент, делалось. На дорогах уже выставлялись посты, пропавшего офицера полиции искали по всей стране, но один бог знает, дадут ли предпринятые меры желаемые результаты. Вся столичная полиция была поднята на ноги, разбуженным среди ночи начальникам районных отделений давались срочные задания.

В голове комиссара царил хаос, но он старался сосредоточить внимание на самом важном. По опыту он знал, что главное сейчас — терпение.

Через двадцать пять минут прибыл сержант Мачария, а вслед за ним инспектор Мбуви. Начальник уголовной полиции был на пути в управление, многие заведующие отделами находились уже на своих местах.

Комиссар начал с Мачарии и Мбуви. Я время от времени представлял довольно полные отчеты о ходе следствия, однако не обременял начальство мельчайшими деталями и подробностями.

Уже светало, когда комиссар, кончив расспрашивать сержанта и инспектора, снова взялся за телефонную трубку.

— Начальник полиции Западного округа на месте?

— Так точно, сэр…

Я совсем очнулся к утру и ломал голову над тем, как бы связаться со своими или же сбежать из плена. Мои лихорадочные размышления были прерваны появлением Луиджи, Макса и сторожа. Они развязали меня, однако шансы справиться с тремя громилами были практически равны нулю. Так что я не стал сопротивляться, когда меня уложили на каталку, наподобие больничных, и накрепко привязали к ней сыромятными ремнями.

— Что вы собираетесь со мной сделать? — только спросил я.

— Скоро узнаете, мистер, — произнес Луиджи с презрительной миной.

— Зачем эти ремни? — не унимался я. — Я с ума не сошел и в смирительной рубахе не нуждаюсь.

Никто из них не дал себе труда мне ответить. В самом деле, к каталкам привязывают либо пациентов перед хирургической операцией, либо буйных в психиатрической клинике "Матаре". Я пока ни к одной из этих категорий не принадлежу. Ну что же, остается терпеливо ждать; как сказал Луиджи, я все скоро узнаю.

В камеру вошли еще несколько человек: Макгаффи, Кирату и та женщина, которую я видел с Максом, — Дженет. У нее в руках был поднос, уставленный пузырьками и склянками. Луиджи сжимал рукоятку миниатюрного пистолета из вороненой стали, а Кирату опоясал себя широким ремнем с кобурой точь-в-точь ковбой из вестерна.

Макгаффи подошел к каталке, с минуту глазел на меня, потом кивнул женщине, и та опустила поднос на стул. Набрав в шприц дистиллированной воды, она смешала ее с белым порошком из другой пробирки, потом перелила раствор в бутыль с мутноватым составом, вновь наполнила шприц какой-то гадостью из небольшой ампулы, вооружилась ватным тампоном и приблизилась ко мне.

— Вам непременно хочется прикончить меня таким способом? — спросил я у Макгаффи, содрогаясь от ужаса. Мне вспомнилось, как они разделались с несчастным баджуни на побережье. Видимо, синдикат именно так умерщвляет неугодных.

— Нет, легавый, не сейчас, — снизошел до меня Макгаффи. — Чуть позже. Дженет — дипломированная медсестра, с ее помощью мы выудим из тебя все, что нам нужно знать. Приступай, Дженет.

— Вам не трудно, Дженет, пояснить мне действие этих снадобий? попросил Кирату, подойдя поближе к каталке и зловеще сверкая глазами.

— Я приготовила двухпроцентный раствор натрия с пентатолом, его еще называют сывороткой правды. Я введу ему этот раствор в вену, он вскоре как бы уснет и в этом состоянии будет отвечать правдиво на любые ваши вопросы.

— Не сможет, значит, солгать или что-то выдумать? — изумился Кирату.

— Не сможет, вы сейчас сами в этом убедитесь, — ответил за Дженет Луиджи. — Этот метод вернее и быстрее того, к которому собирались прибегнуть вы, мистер Кирату. Однако не волнуйтесь, мы отдадим вам легавого, как только выпытаем то, что нам нужно.

Дженет занесла надо мной шприц, и я сделал тщетную попытку разорвать ремни, осыпая своих мучителей отборной бранью.

— Это всего лишь атропин, чтобы вы не задохнулись от избытка слюны.

— Держите его, чтобы не дергался! — приказал Макгаффи, и трое мужчин навалились на меня. Введя атропин, Дженет всадила мне иглу в вену и подсоединила ее резиновой трубкой к капельнице с двухпроцентным раствором натрия с пентатолом. Она приложила к моей груди стетоскоп, наблюдая за тем, как меняется сердечный ритм по мере того, как ее отрава наполняла вены. Все в комнате смолкли, не сводя глаз с меня и Дженет.

— Вот теперь он в нужной форме, — объявила Дженет спустя четверть часа. Я испытывал тяжелую сонливость, хотя все еще различал, что происходит и говорится вокруг меня. Когда я совсем очнулся, то услыхал магнитозапись учиненного мне самим Макгаффи допроса.

— Имя?

— Старший инспектор Филипп Кибвалеи.

— Возраст?

— Тридцать четыре года.

— Где вы работаете?

— Отдел расследований, Центральное полицейское управление.

— Женаты?

— Да.

— Имя жены?

— Ли.

Макгаффи кивнул Дженет и своей свите. Он остался доволен моими ответами и был уверен, что сейчас услышит от меня все, что известно кенийской полиции о его подпольном синдикате.

— Какое дело вам в данный момент поручено?

— О людях, занимающихся… — В этом месте запись была неразборчива.

— Я не расслышал. Повторите, о каких людях?

— Иностранцы. Торговцы наркотиками.

— Ясно. Какой именно у них товар?

— Смола бханга. Гашиш.

— И что же они с ней делают?

— Отправляют за границу… — Снова неразборчивое бормотанье… Сигареты.

— Куда именно, в какие страны?

— Не знаю.

— Подумайте. Вы наверняка должны что-то об этом знать.

— Бельгия.

— А еще куда?

Снова неразборчиво.

— Куда именно в Бельгии, назовите город.

— Не знаю.

— Слушайте меня внимательно. Имена тех, кто занимается этим в Брюсселе, вам известны?

— Нет, никогда не слыхал.