Бернард Вербер - Танатонавты

Люди осознали, что суицид не обнуляет счетчик и нужно прожить жизнь до конца. Человечество стало снова привыкать к неприятностям.

Объяснение моего индийского коллеги имело еще одно преимущество: оно несколько утешило родителей детей и подростков, умерших слишком рано из-за болезни или несчастного случая. Это же относилось и к самоубийцам, которым после реинкарнации в незнакомом физическом теле оставалось еще несколько лет жизни. Человек, который должен был умереть в шестьдесят шесть лет, но покончил с собой в шестьдесят, снова рождался младенцем, которому полагалось умереть в шестилетнем возрасте.

Решительно какая-то тщательно разработанная наука управляла кармами. Каждый день приносил нам очередную порцию новых законов.

Рауль отгородился стеной молчания. Я знал, что он без конца думает о Стефании. Новости о ней мы узнавали из газет. Она собрала банду. Итальянская тибето-буддистка, которую мы так любили, исповедовала теперь идею, что добро должно уравновешиваться злом. Те, кто хотели покончить с собой, вновь завоюют себе место в мире, который снова обретет краски.

Под ее руководством орда хулиганов, в черных кожаных куртках, на мотоциклах, изо всех сил старалась распропагандировать вполне вышедшие из моды деяния типа краж, убийств, изнасилований и грабежей. Но страх запачкать свою карму был слишком силен. Стефания с трудом находила себе соучастников, и ее инициатива оставалась довольно изолированной.

Стефания стала чем-то вроде национальной достопримечательности, и, даже хотя полиция выжидала удобного момента, чтобы арестовать ее саму или кого-нибудь из ее банды, от особо активных действий правосудие воздерживалось. Полиция опасалась, что такого рода операция может быть воспринята как агрессия, и к тому же утверждала, что, как бы то ни было, эти бандиты понесут должное наказание при своей реинкарнации.

И все же Стефания доставила нам с Раулем немало хлопот. Она стала воплощением зла и напоминала, что в нашем нижнем мире еще есть опасности. На фоне того, что она творила, добро снова обретало смысл. Принося в жертву собственную карму, став санитаром общества, она отдала себя на заклание.

Мы были просто ошарашены тем, что Стефания-чудовище оказалась святой Стефанией. Мы не знали, что делать. Наконец решили было отправиться на тот свет и посмотреть, что там делается.

Господин Винстек, сорок два года, холостяк, директор агентства моделей. Он любит жизнь и сейчас расскажет нам почему:

«Для меня жизнь — это женщины. Все они разные. Рот, глаза, ножки, грудь, духи, походка, прическа, наклон головы — все разное. Мне, конечно, не хватит времени, чтобы узнать их всех. Но я доволен, что жизнь продолжается. Сейчас собираюсь жениться в двенадцатый раз. Хотел бы я жить сто лет, чтобы узнать как можно больше женщин. А раз женщины есть только в жизни, я говорю ей мерси! Я говорю мерси женщинам!»

Опять сломя голову по дороге в рай!

О да! Теперь полеты ни в какое сравнение не идут с теми временами, когда мы вылетали в одиночку, затерянные среди покойников.

Теперь, едва покинешь Землю, как тут же влипаешь в толпу эктоплазменных туристов, чьи пуповины, как вожжи, привязаны к ихнему гиду, перевоспитавшемуся монаху.

И повсюду афиши, а вы как думали! Чтобы не забыть, какие фильмы посмотреть в следующих существованиях, реклама продуктов быстрого приготовления, лекарств для кошек и собак, сигарет, неслыханных путешествий… И разумеется, гигантский плакат Национального агентства, воспевающий прелести возвращения в жизнь!

Люсиндер настоял на внедрении охранной службы Континента Мертвых. Спроецированное турецким дервишем объявление у входа сразу задает нужный тон:

«Добро пожаловать в рай. До Земли — тысячи световых лет. Опасно! Передвижения в одиночку запрещены. Тщательно пристегните свою эктоплазменную пуповину к руководителю группы».

Затем следует перечень разных правил и законов, принятых при поддержке со стороны Организации Объединенных Наций:

§ 1 . Рай не принадлежит ни одной стране и ни одной религии.

§ 2 . Рай открыт всем, и никто не имеет права перекрывать свободный к нему доступ.

§ 3 . Запрещается обрывать пуповину любых других эктоплазм. Такое действие квалифицируется как уголовное преступление и преследуется по закону.

§ 4 . Каждый физический каркас несет ответственность за поступки своей эктоплазмы.

§ 5 . Просим танатонавтов-туристов соблюдать порядок, если они хотят найти это место в исправности при своей собственной смерти.

§ 6 . Не разрешается мешать ангелам выполнять должностные обязанности.

§ 7 . Не разрешается запоминать воспоминания и фантасмагории, демонстрируемые другим лицам. В раю каждый имеет единоличное право на персональный жизненный опыт, так же как и на Земле.

§ 8 . Не разрешается разрисовывать эктоплазменными граффити рекламный инвентарь, украшающий коридоры.

§ 9 . Не разрешается прятаться за коматозными порталами, чтобы потом пугать покойников на транзитном участке.

§ 10. Не разрешается отвлекать разговорами архангелов при взвешивании душ.

§ 11 . Не разрешается вмешиваться в процедуру взвешивания с какой бы то ни было целью, как в пользу души, так и наоборот.

§ 12 . Рай — не парк аттракционов. Просим родителей, сопровождающих своих детей, придерживать их за пуповины.

Для комфорта и безопасности туристов предусмотрено все. Этому свидетельство — надпись на поверхности первого коматозного портала.

«Мох-1. Внимание! Агрессивные воспоминания. Впечатлительных просим не входить. Если кто не в состоянии принять личное прошлое, то просим таких отстегнуть свою пуповину от проводника и вернуться в тело».

Сегодняшние покойники и танатонавты наскакивают друг на друга, несмотря на призывы к корректному поведению. Кое-кто развлекается тем, что пробует побороть свои неприятные воспоминания, как боксер на ринге. Греческие туристы разглядывают пузыри, которые не имеют к ним никакого отношения. Удивительная бестактность!

Повсюду плакаты, превозносящие достоинства психоаналитиков и частных детективов, — специально для тех, у кого еще есть возможность исправить свои ошибки.

Как всегда, проходя через черную страну, я увидел свое столкновение с машиной, переругивания с Конрадом, смерть Феликса Кербоза, глупую любовь к Амандине и кучу более мелких неприятностей, с которыми так и не смог смириться. Похоже, я уже начал привыкать ко всему этому.

Мох-2 и возвращение в страну наслаждений. У некоторых туристов фантазии были, прямо скажем, дальше некуда. Я подумал, что это место все больше напоминает теплое и влажное нутро женщины. А Амандине, наверное, это представляется нутром мужчины…