Бернард Вербер - Танатонавты

Здесь реклама касалась секс-шопов, пип-шоу и видеопорнографии, несмотря на поправки к законодательству.

Распугивая по пути живописные группы фантомов, самозабвенно предававшихся оргиям, и даже не замечая сверходаренных юных «жеребцов», ко мне опять ринулась дублерша Амандины в черном кожаном костюме. Едва разделавшись с ней, я был атакован некой женщиной, уверявшей, что ее зовут Надин Кент. Я ей телепатически прокричал, чтобы она оставила меня в покое, что я женат и отец семейства. Тогда призрак Надин трансформировался в героические формы Стефании.

Я решительно и определенно мечтаю о всех женщинах в моем окружении.

Взирая на меня с некоторым недоумением, Амандина на входе в Мох-3, как и раньше, взяла меня за руку.

«Внимание! Это Мох-3. Вы на границе проникновения в оранжевую страну. Нетерпеливых просят повернуть обратно, пока есть время».

Перелет на этом этапе длится не более двух-трех минут, но нам он показался растянутым часа на четыре или даже больше. Повсюду реклама изготовителей часов. Да-а, как только примут закон, так тут же его перестают уважать.

Я больше не восторгался встречами со «звездами» экрана и прочими знаменитостями. Скорее бы отсюда вынырнуть. Все это уже надоело.

Время — какой жуткий противник!

Желтая зона. «Внимание, Мох-4! Граница проникновения в страну познания. Воздержитесь от прохода, если не в состоянии понять все истины мира».

— Эврика! Эврика! — телепатически ревели греческие туристы в страшном восторге.

Мох-6, наконец-то.

«Добро пожаловать на седьмое небо! Здесь заканчиваются судьбы. Вы находитесь на сияющем дне черной дыры. Давайте пожелаем удачной реинкарнации всем, кто предстанет перед судьями. Напоминаем вам, что нельзя отвлекать трудящихся ангелов», — оглашал окрестности дежурный дервиш.

Мы приближаемся к белой зоне взвешивания душ. Ангелы уже хорошо стали в нас разбираться. На туристов они никакого внимания не обратили, а вот ко мне, Раулю и Амандине подошли трое из них.

Некоторые греки попытались было их порасспросить, но те сделали вид, что не расслышали.

— Ну хорошо, — интересовался один грек, — Олимп на месте, а где же Зевс?

Эти придурки ничего не понимают. Никакого Зевса, никакого Юпитера, Кетцалькоатля, Тора или Изиды. У ангелов нет босса. У них даже имен нет. Ангелы просто носят все имена. У них нет национальности, потому что у них все национальности, все вероисповедания, все философии. Какая глупость этот шовинизм: считать, что твои божества главнее других!

Я не сразу разобрался, что внезапные телепатические вопли одного из греков были реакцией не удивления, а ужаса. Все стало ясно, когда он выразил переполнявшие его чувства словами, которые, опять же телепатически, мы все понимали:

— У меня пуповина лопнула!

— Невозможно! — спокойно отозвался его гид. — Она до сих пор пристегнута к нашей группе.

— Нет! — взвыл еще один. — Ее внизу перерубили!

Это означало, что, пока эктоплазма прогуливалась здесь, тело туриста погибло на Земле. Пуповина грека была связана с другими, но стоит группе развязать свои узлы, как несчастный турист будет всосан в свою следующую реинкарнацию. Какой ужас! Знать, что ты мертв, и быть вдалеке от собственного трупа!

Мы едва поняли, что произошло, как закричал еще один грек! Один за другим восемнадцать туристов узнали печальную новость. Пучок их пуповин выглядел прочным, но уже не был связан с Землей. Все они потеряли свои физические тела и влились в реку мертвых.

Да, телесные оболочки по-прежнему уязвимы и их всегда опасно оставлять без пригляда. Полные нехороших предчувствий, мы с Раулем и Амандиной свернули свой вояж, чтобы поскорее вернуться в комфортабельные шкафчики, наши тела.

Вечерний выпуск газеты указал на авторов небесной мясорубки: Стефания со своей бандой. Итальянка направила коммюнике в крупнейшие пресс-агентства, где объявила, что с этих пор будет атаковать танатодромы и в последний раз откомандировывать на Континент Мертвых любителей межзвездных прогулок. Она вознамерилась убить страх смерти и казнить ее тайну. Масштабная программа!

— Стефания права! — кричал Рауль. — Мы забрались слишком далеко!

Я протестовал:

— Но ты первый хотел узнать о смерти все! А сейчас, когда мы проникли в ее секреты, ты об этом жалеешь?

Решительно мой друг совсем переменился. Носясь по танатодрому, он причитал:

— Нам было лучше остаться в своем невежестве. Оппенгеймер тоже сожалел об изобретении атомной бомбы.

— Слишком поздно сдавать назад, — пробурчал я.

— Хорошее дело никогда не поздно сделать, — заявил Рауль.

Амандина, Роза и я уныло качали головами. В голосе Рауля внезапно проявился итальянский акцент его супруги:

— Ладно, допустим, удалось положить конец самоубийствам. Но хоть чуть-чуть оглядитесь вокруг себя, в какую размазню превратились люди! Ничего уже больше не происходит. Ни тебе войн, ни преступлений, ни супружеских измен, никаких страстей. Одна Стефания оказалась смелой.

Определенно мир стал невыносим. Я пришел в танатонавтику, чтобы побороть свою личную беспросветность, а танатонавтика превратила весь мир в одну сплошную скуку!

Сквозь стекло я заметил мальчишку, украдкой клеящего листовку. Черно-белый портрет Стефании, и на нем крупными красными буквами: «Злодеи всех стран, объединяйтесь!»

Через свои желания вы привлекаете к себе жизнь. Вокруг вас существует ментальная атмосфера, которая влечет к себе все, но не в равной степени. Эта атмосфера есть проявление ваших желаний. Она также проявление ваших страхов, которые являются негативной стороной желаний. Это две стороны одной монеты. Помимо ваших осознанных желаний, существуют желания и страхи неосознанные. Вы также притягиваете к себе людей и события, образующие ткань вашей жизни. Поступок есть не что иное, как воплощенное желание.

Мы не можем освободить себя, не развязав эмоциональные узлы прошлых и текущих ситуаций.

Нас с Розой вывел из задумчивости крик Фредди-младшего, сидевшего перед телевизором. Пуэрториканский мультфильм, за которым он внимательно следил, внезапно прервался. По экрану побежали черно-белые полосы.

— Папа, оно сломалось.

Да нет, не сломалось. «Зебра» уже уступила место изображению Стефании.

— Она взяла на абордаж пятьдесят третий канал, самый популярный, да еще в вечернее время! — восхищенно задохнулась Роза.

Мы успокоили нашего сына, оскорбленного наглым посягательством на его любимую передачу, и я прибавил громкость, чтобы лучше слышать слова нашей подруги.