Ричи Достян - Два человека

Катька только дергала ухом, наконец отвела морду и стала смотреть на свой бок. В это время к ним и подошел этот человек.

Валька сразу заметил огромный рост, очки с квадратными стеклами без оправы и странную бороду, через которую просвечивал галстук.

Вальке было очень неприятно, что посторонний человек увидал Катькины капризы. Что он подумает о ней? Поэтому Валька почесал затылок и небрежным голосом произнес:

— Коза никак себя не оправдывает, корову надо покупать.

Сказав это, он высыпал траву Катьке на копыта.

— Серьезно? — спросил человек и сильно нагнулся, чтобы лучше слышать, что Валька дальше скажет. Но Валька ничего не сказал. Он мог только вздохнуть.

Так они познакомились и сразу стали друзьями.

Семен Сергеевич приходил на поляну каждый день. Это он посоветовал кормить козу дубовым листом. Семен Сергеевич был учителем истории и, конечно, знал все на свете.

Катька так жрала листья, что Валька не успевал лазать за ними на дерево. Ну, а если дать ей еще и желудей, то с ней делалось что-то странное. Она, наверно, начинала воображать, что очень красива, — кривлялась, бежала боком, подрыгивала задними ногами, хотела забодать дерево. Семен Сергеевич сказал, что от желудей животные хмелеют.

Ничего этого Валька даже и не собирался говорить Варваре Ивановне, но она сама что-то заподозрила, вдруг, как будто совершенно между прочим, спросила:

— Ты что это за слова из лесу носишь?

Валька страшно разозлился, но не стал грубить.

— Я их выдумываю сам! — И для большей убедительности добавил: — Потому у меня так часто голова болит.

— И верно, — вздохнула старуха. — Оттого и болит, родимай. Поменьше бы выдумывал.

Через несколько дней, когда Валька, напившись чаю, в самом лучшем настроении выходил из-за стола со словами: «Наполеон дурак, бросил свою армию, сел в карету и уехал», — старуха подскочила на месте и стала мелко и часто креститься.

— Что с вами, Варвара Ивановна? — попробовал Валька успокоить бабушку. — Да что вы! Он просто думал, что горят мосты…

— Замолчи!.. И все ты врешь, окаянный!

У Вальки сразу испортилось настроение. Он решил посоветоваться с Семеном Сергеевичем, что делать с бабушкой.

А бабка стала «темна, как мать сыра земля». Она сама про себя так говорила, когда пугалась чего-нибудь. Она накинула черный платок на голову и, хлопнув дверью, вышла. Валька подумал: «Пошла жаловаться Ксюше. И пускай жалуется: Ксюша не дура, не поверит, что я все вру. Вру совсем немного, и то только ей, Варваре Ивановне, потому что сама заставляет».

Перед вечером, таясь за деревьями, старуха искала по лесу внука.

Нашла не скоро, а как увидела — подивилась: по просеке шел высоченный старик с бородой. Переодень его — чистый дьякон; рядом с ним степенно вышагивал окаянный ее внук, позади трусила Катька.

Старик говорил. Валька слушал, задрав голову; иногда сам тоже что-то говорил.

Старуха постояла, подумала и не стала окликать внука.

А вечером за чаем начала:

— С кем это ты время провожаешь?.. Или мы татарииы и сказать нам нельзя?!

Валька смело посмотрел на бабушку. «Никогда, — решил он, — ничего не скажу про Семена Сергеевича; не узнают они, что он дачник».

Валька сощурился и тут же придумал ответ:

— Командированный.

— Ври поболе, — тоже сощурясь, буркнула бабка.

— Я не виноват, если вы не верите. Его послали сюда обозревать окрестности — понятно?

— Понятно, родимай, понятно, — плаксивым голосом отозвалась бабка, а у самой глаза стали такие, как у Пелагеи, когда она сует руку под матрац и не сразу находит там свою сумочку.

Как ни странно, после этого случая старуха оставила внука в покое: «Какой есть — такой пусть и есть, славь те богу, не воруе»,

Валька понял это по-своему: он решил, что отстоял право иметь своих знакомых, и гордился этим. Еще бы! Такой серьезный человек каждый день приходит, и не просто так, а чтобы повидаться с ним, с Валькой! Руку ему подает, как равному, а главное — говорит с ним о таких вещах, которые не то что Варваре Ивановне, во всем поселке никому и не снились!

Встречались они на поляне у поваленной березы.

Чем дальше, тем напряженнее поджидал Валька Семена Сергеевича, а увидев, мчался навстречу, предвкушая радость рукопожатия.

В один из дней Семен Сергеевич не пришел. Встревоженный Валька ругал себя, что до сих пор не узнал, где живет учитель. А вдруг человек заболел, и лежит один, и даже некому пойти в аптеку за лекарством? Вечером Валька расспросил соседей. Никто не знал такого человека. Ксюша сказала, что он, скорее всего, живет около станции. «Городские всегда поближе к копоти поселяются, — иронически пояснила она, — чтобы по два раза на дню в город ездить».

На третий день Семен Сергеевич появился в обычное свое время. Валька еще издали закричал:

— Вы уже совсем поправились? Что с вами было?

— Ровным счетом ничего, — удивился Семен Сергеевич. — Почему ты решил, что я хвораю?

— Потому что вы не пришли вчера и позавчера…

— Ааа, да-да-да… верно, не пришел. А собственно, почему я должен был прийти?

Валька низко опустил голову.

— Видишь ли, — продолжал Семен Сергеевич, ничего не замечая, — у моей хозяйки есть два мальчика. Один малыш. Другой примерно твоих лет. Да. И, надо тебе сказать, растут они без отца…

Говоря, Семен Сергеевич поминутно останавливался, улыбался, смотрел на Вальку сверху. Валька чувствовал это макушкой и, не поднимая головы, шел рядом. Они подошли к поваленной березе и, по обыкновению, сели на нее в том месте, где была тень.

Семен Сергеевич со всеми подробностями рассказал, как он целых два дня сооружал для мальчиков своей хозяйки качели, хотя ему, Семену Сергеевичу, никогда в жизни плотничать не случалось.

— Вот что значит, дружочек, захотеть! Я захотел доставить радость детям, и видишь, мне это удалось!

Замолчав, Семен Сергеевич победоносно улыбнулся, взглянул на Вальку и отпрянул. Потом снял очки, заглянул ему в лицо и проговорил с укоризной:

— Вот это никуда не годится!.. Нехорошо ревновать! Нехорошо, дружочек!

Он ласково потом улыбнулся и потрепал Вальку по плечу.

— Видишь ли, у меня никогда не было своих детей, и, наверно, потому я так люблю ребятню. А мальчиков в особенности.

Семен Сергеевич развел руками, сказал очень горестно: «Да, люблю!» — и стал смотреть вдаль, на желтеющий кустарник по ту сторону поляны.

Валька отвел взгляд от лица Семена Сергеевича и подумал: «Ну и люби их, пожалуйста, сколько влезет!»

Он встал, пошел к Катьке и прогнал ее в тень, хотя солнце уже садилось, да и коза сама соображала, когда ей жарко, а когда нет. Просто Валька боялся, что Семен Сергеевич снова снимет очки и начнет стыдить его за какую-то ревность.