Ричи Достян - Кинто

Ричи Михайловна Достян

Кинто

Повесть

Действие повести Ричи Достян "Кинто" происходит в Тбилиси, с его экзотическим бытом, многонациональным жизнерадостным населением, ревниво оберегающим свои прекрасные традиции. Повесть проникнута мягким, добродушным юмором.

I

Эта история могла произойти когда угодно, но не где-либо, а только в старом Тифлисе - хранителе стольких прекрасных традиций.

У подножия горы святого Давида много живописных улиц, а среди них самая живописная - Гунибская.

Дома на Гунибской стоят так тесно, что сосед всегда знает не только, какой обед у соседа, но и о чем думает он, потому что в старом Тифлисе думать принято громко.

Есть на Гунибской улице школа, и это нехорошо для школы, потому что близость горы с ее соблазнами плохо влияет на успеваемость.

В этой школе довольно шумной славой пользуется седьмая группа - так в те времена назывались классы, а в группе этой - одна не совсем обычная девочка.

Ламара Гопадзе даже для Грузии чересчур красива, а в ее родном городе красоту чтут так, что могут уличное движение остановить, желая лишнюю минуту полюбоваться чем-либо или кем-либо!

Кроме прекрасной внешности, природа наделила ее редкими способностями. Правда, учится она средне - ленива. Больше разговоров о каком-то особенном ее слухе; будто слышит она все на свете первая.

Кто говорит - музыке учить ее надо; кто говорит - не слух это вовсе, а хитрость: угадывает она скорее всего, а не слышит!.. А еще кое-кто улыбнется и говорит: глупости все это, просто Ламара хорошая девочка - чуткая очень.

Так думает ее бабушка, и, кажется, она права. Однако от этой чуткой и нежной на вид девочки нет покоя ни дома, ни всей округе. Если у кого-нибудь пропадали дети, их первым делом ищут у Гопадзе.

Чаще всего Ламара уводит детвору в Муштаид*. Там строится первая в стране детская железная дорога. Самой дороги еще нет, а паровозик есть, и его изучают с восторгом не только мальчишки...

______________

* Один из городских парков.

Домой Ламара возвращается вся в ссадинах и мазуте, что восхищает отца и приводит в отчаяние бабушку и мать:

- Что это за девочка, которая мечтает о кепке и обожает паровоз?!

Хорошо еще, что дома не знают про любимое развлечение Ламары - кататься на трамвае. Люди видели, как девочка прыгает на ходу и не поднимается в вагон, а катит на подножке. Возможно, поэтому она старается, чтобы руки у нее всегда были свободными. Деньги, говорят, в туфельке носит.

Однажды Ламара одна уехала в Боржоми - ей захотелось попробовать прославленной воды прямо из источника.

Вода оказалась теплой, противной и без газа, но Ламара довольна!

Вторая выдающаяся личность в школе - Реваз. Среди мальчишек седьмой группы он то же самое, что Ламара среди девочек. Добавим к этому еще, что дружат эти двое с первого школьного дня.

Теперь остается сказать несколько слов о Тифлисской жаре и можно переходить к сути.

Лето в Тифлисе начинается внезапно в первых числах апреля буйным цветением. Ни ранней, ни поздней весны здесь не бывает. После мартовских ураганных ветров с дождем и снегом сразу дышать нечем!

Город лежит в котловине, и южное солнце за неделю превращает его в парник, и в парнике этом нужно не просто жить, а еще и учиться - два долгих месяца.

Окна в школе не только открыты - целиком вынуты рамы, чтобы ничто не мешало движению воздуха.

За окном, конечно, шум да гам. Но одно дело, когда кричишь ты, и совсем другое, когда кричит кто-то! Вытерпеть и не побежать еще можно, а вот терпеть духоту нет никаких сил.

Учителя только делают вид, будто жара им нипочем, а сами? Вместо того, чтобы ходить по классу и смотреть, что там творится, сидят и обмахиваются тетрадками. Ученикам это строго запрещено - руки нужны им для учения. А вы попробуйте учиться, когда потеет голова и все время хочется мороженого!

Можно только дивиться, как в таком климате вообще оканчивают школы?! Оттого и неясно - всерьез или в шутку говорят, будто в Грузии что ни год рождаются выдающиеся дети.

II

С двух последних уроков они сбежали всем классом.

В те времена школа не баловала ребят экскурсиями. Такого не было и в помине. Раз в году устраивался поход на Черепашье озеро или на озеро Лиси. А сколько заманчивых уголков в городе, окруженном горами!

Когда они домчались до любимого своего места, где начинается дорога к могиле Грибоедова и храму святого Давида, Реваз скомандовал: привал!

Среди камней и колючего кустарника сама природа раскинула маленькую симпатичную лужайку. В глубине лужайки торчит бетонный столб, а на нем чудом держится ржавая и дырявая дощечка с остатками белой эмали. Наверху сохранилось слово "запрещается", а внизу целая строка с перечислением того, что запрещается.

"...Делать зеленые насаждения и стрелять в эту табличку". Под текстом очень мелким шрифтом подпись: "Постановление Тифсовета".

Жителям Кавказа текст "таблички" пояснять не нужно. Кому там неизвестно, что делает грузин, когда видит удобный склон горы, - немедленно сажает кукурузу или фасоль. И это очень хорошо, но только у себя в деревне, а не по дороге к храму и прославленной могиле.

Что же касается стрельбы - то это еще яснее: горцы умело пьют, прекрасно поют, а от избытка чувств иногда стреляют. Сколько на этой лужайке отгремело пиров - считать не будем, но "табличка" давно превратилась в дуршлаг.

Тифлисский Совет безусловно знал, где, что и почему следует запрещать.

Ребята набрали камней, дали залп по ржавой мишени и с наслаждением улеглись под нею. Когда азарт, вызванный побегом, прошел, все одновременно посмотрели на Тинико - самую слабенькую в группе. Она послушно встала и как ящерица полезла вверх. Остальные за нею.

В пыли, поту, в царапинах они взобрались на первый уступ.

Стоят, молчат, полощутся в летучем горном море.

Еще уступ и еще, а вершина все уходит пологими терассами. Дальше они не пойдут - там скучный духан. Туда взрослые поднимаются на фуникулере.

Когда насытились волей и продрогли на горном ветру, их потянуло к дому. Так учатся любить родные очаги, от них убегая.

Под шорохи осыпей, взявшись за руки по двое, по трое, сползают вниз. В коленях страх - любой камень может обмануть, может вырваться из-под ноги.

Наконец - земля! Надежная, мягкая, ровная.

Упершись ладонями в траву, они долго сидят - в блаженной одури от зноя, от лязга трамваев и треска цикад. Над ними в небо уходит гора - опасная, но не чужая. Скалистый бок ее - теплый и серый, как шкура осла, - уже частица дома.

Ламаре что-то послышалось. Она сделала шаг:

- Слышите?

- Начинается, - фыркнула Медея, но тоже поднялась. Эта Медея, между прочим, вторая самая красивая в группе и, конечно, во всем завидует Ламаре.