Лоуренс Норфолк - В обличье вепря

— Трудный выдался денек, — подсказал ей Сол.

Рут бросила взгляд в сторону съемочного павильона, так, словно эта мысль только сейчас пришла ей в голову.

— Тебе кажется, что в том, что мы делаем, совсем ничего не осталось? — спросила она, — В смысле, от твоего текста.

Вопрос застал его врасплох.

— А мне должно так казаться?

— Я не знаю. В зависимости от…

— От чего?

— От того, что было. От того, где мы и что мы: мы с тобой. — Она задумалась на секунду, — Это же не мои воспоминания, — твои.

— Я хотел поговорить с тобой. В тот, самый первый вечер.

— Да, я знаю, — Она подняла на него глаза. — А я вовсе и не опоздала. А сказала, что опаздываю. В аэропорту…

Она собиралась сказать что-то еще, но в этот момент кто-то громко позвал ее по имени из соседней комнаты. Она с извиняющимся видом улыбнулась Солу.

— Можем поговорить сегодня вечером, — сказал Сол. — После того, как ты тут закончишь.

Рут кивнула.

— Вон там можно налить кофе, — сказала она, отставляя стул в сторону.

Сол сел за стол. Засуетились члены съемочной группы, они то заходили в комнату, то исчезали обратно. На съемочной площадке стало тихо, дверь закрылась, и Сол услышал, как сцена пошла с самого начала. Впрочем, на сей раз актеры едва успели начать диалог, как раздался глухой удар и после него голос Руг:

— Твою мать! Кто-нибудь может мне объяснить, почему так происходит? — Голос у нее поднялся еще тоном выше. — Хоть кто-нибудь?

Дверь открылась, и в комнату, качая головой, вошел ассистент Витторио. Рут с усилием взяла себя в руки.

— Ладно. Поехали сначала. Всем даю последний шанс. Нам нужен один дубль, один-единственный.

— А мне нужно в туалет, — Голос Лизы Англюдэ.

— Поздно. Все по местам.

— Merde. Я говорю, что мне нужно в туалет!

— По местам.

— Свет просто из рук вон, — сказал ассистент Витторио, обращаясь к кому-то, кто все это время был у Сола за спиной. — Ни черта у нас не получится.

Он поднял что-то с пола и пошел обратно.

— Успокойся, — услышал Сол голос Сандора. Интересно, кому это он, — Просто пройдем эту сцену еще раз, и все дела. Ну, раз, два, три.

Девушке.

Наступила тишина, а потом сцена пошла сначала. Сол вслушивался в отголоски актерского балета: скрипят полы под ногами Лизы, когда она идет через комнату, вот пошел Сандор, ложный выпад, борьба. Они запнулись, остановились, запнулись снова. Короткая пауза — это ее прижали к стенке, которая испачкает ей плечо. След, который она должна была оставить на стене, — цитата из заключительной части поэмы, когда Меланион ссадил плечо в пещере. Оставил, так сказать, вещественные доказательства.

Потом Сол и все, кто был в комнате, услышали, как Рут с пулеметной скоростью сказала:

— Так, а теперь ее лицо, крупным планом, быстро!

И, следом, голос Сандора:

— Господи боже, Рут, что ты делаешь?

А еще долей секунды позже крик Лизы Англюдэ:

— Отвали, слышишь! Отстань от меня!

Крик, который тут же сорвался на захлебывающийся плач.

Сол вскочил на ноги и распахнул дверь в тот самый момент, когда девушке удалось высвободиться: она бежала через комнату, одной рукой закрыв лицо, а другую прижав к лобку. Сандор, который смотрел в стену, повернулся лицом к публике. Рут удовлетворенно кивнула и сделала шаг назад.

— Господи Иисусе, Рут! — тряс головой Сандор.

Рут не обращала на него ровным счетом никакого внимания.

— Ты успел это снять, Витторио?

Оператор воззрился на свою камеру так, словно видел ее в первый раз в жизни:

— Да вроде как.

— Так успел или нет?

Витторио кивнул.

Рут улыбнулась.

— Есть! Снимайте лагерь. Седлайте лошадей. Всем спасибо.

Она захлопала в ладоши, старательно не замечая повисшего в комнате молчания, не то, наоборот, именно его и желая разрушить. Съемочная группа зашевелилась и начала паковать вещи.

— Н-да, Рут, ну ты и стерва, — проворчал Сандор, принимая поданный кем-то пиджак.

— Нужно будет дописать для тебя пару реплик, Поль, — сказала она, проходя мимо него и направляясь к Солу, — Мне нужно кое-что утрясти насчет завтрашнего дня, пойду пошушукаюсь с Элени. А потом двинем. Подождешь меня?

— Конечно, — деревянным тоном сказал Сол.

Он вернулся в соседнюю комнату и снова сел. Входили и выходили какие-то люди. Потом раздался троекратный глухой стук — составляют стулья. Прополз по полу штепсель на проводе и гулко ударился в пластиковое ведро. Кто-то бросил в чашку чайную ложечку. Народ начал прощаться между собой на жуткой мешанине из основных европейских языков — под взорвавшиеся вдруг где-то на заднем фоне аплодисменты унитазного смыва. Он сидел в компании висящих на длинной штанге у него за спиной сценических костюмов. Вечер уже успел пройтись по всей доступной ему палитре серых тонов и добрался наконец до самого последнего.

Настала тишина. Сол подождал еще несколько минут, прежде чем встать и отправиться в большую комнату искать Рут. Съемочная площадка была пуста. Он пересек комнату и отворил дверь в противоположной стене. За ней открылся коридор, из которого влево выходили еще какие-то двери. Под ногой у него хрустнул обрывок скотча. В дальнем конце было окно, и при сочащемся снаружи тусклом сумеречном свете он разглядел в той стороне что-то вроде стоящих у стенки мусорных мешков.

— Рут?

Ответа не последовало. Он толкнул первую дверь: заперто. Вторая поддалась сразу — за ней была ванная комната. Дернув за веревочку, он зажег одинокую голую лампочку над пожелтевшей эмалированной ванной. Выщербленная амальгама зеркала вернула ему его же собственное лицо, побитое шрапнелью. Может, Рут уже вышла и ждет его снаружи, на лестнице?

— Рут? — еще раз окликнул он ее.

— Она ушла.

Один из мешков с мусором встал на ноги. К нему подошла Лиза Англюдэ.

— Здесь никого нет, — сказала она.

На ней был военный китель — и обернутое вокруг пояса полотенце. Джинсы тоже были, переброшенные через руку.

— Не высохнут они.

Она протиснулась мимо него. Сол пошел следом за ней, босоногой, обратно в съемочный павильон.

— Куда ушла? — переспросил он.

— Просто ушла, и все, — обернулась девушка, как раз успев дойти до места своего недавнего унижения, — Значит, она и с тобой играет в эти игры?

В зале было почти совсем темно. Желтые полосы уличного освещения проникали сквозь окна и веером разбегались по потолку. Сол остановился в дверях и прислонился к косяку.

Китель на ней был сшит в подражание мундиру вермахта. Покрой не тот; на одном из нагрудных карманов — нечто вроде наградной ленты, красная с белым. Девушка стояла и смотрела на него, и между незастегнутых бортов кителя была видна полоска белой кожи.

— Там в комнате целая гардеробная, — проговорил он, указав рукой в сторону противоположной двери, — Наверняка найдется что-нибудь по размеру.