Мет Уаймен - За стеклом [Коламбия-роуд]

— Я живу на этой улице. — Я решила просто пятиться, пока меня не скроет ночной мрак. — Пожалуй, лучше попробую поискать цветок утром, когда рынок снова откроется.

— Ты живешь на Коламбия-роуд? — ахнул продавец. — Чего ж ты сразу не сказала, что местная? — Откуда ни возьмись, через прилавок перелетел большой букет роз в красивой обертке. Я выбросила вперед руки (защитный рефлекс), и в них очутилась дюжина ярко-красных бутонов на длинных черенках.

— Где же ты обосновалась? Должно быть, новенькая, раньше я что-то тебя не видел, а я тут каждого знаю. — По лицу продавца скользнуло озабоченное выражение. — Лопнуть мне на этом месте, ты ведь не племянница Зверя, я надеюсь?

Немного оторопев от натиска, я не без труда сообразила, что речь идет о номере дома, и ответила:

— Нет, всего лишь соседка.

— Так ты живешь со Слим-Джимом и этим парнем в подтяжках? Который то и дело исчезает, чтобы напудрить себе нос?

— Это Павлов, — кивнула я, уже крепче прижимая букет к себе. — Он мой брат.

— Вы родственники? Иди ты! А я всегда считал Павлова единственным отпрыском в семье.

— Он не особо распространяется обо мне. И уж во всяком случае, не в мужской компании.

— Еще бы. Если сестра — этакая штучка…

Оставалось решить, расценивать ли это как комплимент. Рассудив, что продавец явно отбросил настороженность, я решила, что «штучка» в его устах — похвала. Тем не менее мне нужно было срочно найти приличную вазу для цветов. Еще шаг, я выбралась из-под навеса и, уже оказавшись под дождем, смекнула, что розы представляют собой шикарный и достаточно дорогой подарок.

— Сколько я должна?

Он отмахнулся от вопроса, как от мухи.

— Нисколько. Подарок на новоселье.

— Спасибо, — сказала я уже с улыбкой. — Кстати, меня зовут Циско.

— От слова «цыпочка»?

— Нет, — сказала я, немного смутившись. — От слова «Сан-Франциско». Мой отец очень любил этот сериал.

— «Улицы Сан-Франциско»? — переспросил он, решив выяснить все до конца, и, когда я кивнула в ответ, странно прищелкнул пальцами. — У твоего старика был вкус.

— Честно говоря, мое настоящее имя — Фран, но папа решил, что Циско звучит лучше. Имя, подходящее для путешественницы.

— Так оно и есть, — согласился цветочник. — Я уже понял: за тобой нужен глаз да глаз.

Рассмеявшись, я напомнила ему, что мне пора домой.

— Ну, беги, — последовало напутствие. — И если понадобится что-нибудь, только разыщи меня.

— А кого спрашивать? — обернулась я, уже выйдя из пятна света, отбрасываемого прилавком. — Я ведь не знаю твоего имени.

— Еще узнаешь, — подмигнул цветочник, и голова его при этом дернулась. — Тут меня каждая собака знает.

Я бросила вещи в холле и нашла парней за кухонным столом. Брат сидел, уставившись в ноутбук Слима, и жевал кончик ручки. Слим корпел над блокнотом, затягиваясь микроскопическим косячком. Нельзя сказать, чтобы кто-то из них при этом испытывал воодушевление. Напротив, мое появление что-то чересчур их обрадовало.

— Циско, — первым заулыбался Павлов и сделал нетвердую попытку подняться со стула. Чтобы разглядеть меня получше, он тут же стащил с носа маленькие круглые очки для письма и принялся вертеть их в пальцах. — Скажи, почему искусственные блондинки кажутся мужчинам привлекательнее, когда из-под окрашенных кончиков волос видны корни естественного цвета?

Я бросила на Слима сердитый взгляд. Волосы я красила перед самым приездом в Лондон, хотела произвести впечатление. Очевидно, для достижения наилучшего эффекта придется подождать еще пару недель.

— Вынуждаете меня отрастить длинные волосы?

— Вопрос задал твой брат, — запротестовал Слим. — Откуда мне знать, что он имел в виду?

— Это вопрос из письма читательницы в мою Рубрику. — Павлов развернул ноутбук, чтобы я могла взглянуть. — Девочка подозревает, что двухцветные волосы не на шутку заводят парней, и хочет знать, что я думаю по этому поводу.

— Тогда зачем тебе мое мнение?

Слим отважился встретиться со мной взглядом.

— У Павлова небольшой кризис. Он утратил веру в собственные советы. Небольшой затык, можно сказать.

Брат не сводил с меня умоляющих глаз.

— С каких это пор? — спросила я.

— С тех пор как его невзлюбил редактор.

— Ну? — настаивал Павлов. — Насколько эротичны двухцветные волосы?

Пришлось объяснить: женщины ежегодно тратят миллионы фунтов ради того, чтобы цвет их волос выглядел по возможности естественнее. Любой мужчина, который во всеуслышание заявит, будто ему больше по душе тот природный оттенок, что прет из головы, вытесняя краску, может, и не покривит душой, но навряд ли добьется всеобщего признания своей правоты.

— Стало быть, ответ отрицательный? — подытожил Павлов. — Слушай, а ты не могла бы немного развернуть свою мысль?

Я уселась за стол напротив мальчишек.

— И что еще я должна, по-твоему, сказать?

Слим глянул на Павлова так, словно они общались при помощи телепатии.

— Твой брат вовсе не хочет, чтобы ты что-то сказала, — поделился он со мной. — Он хочет, чтобы ты это написала.

Мне показалось, что Слим шутит. Однако эти двое не торопились прыснуть со смеху, так что пришлось обратиться к Павлову напрямую:

— Ты просишь меня написать твою колонку?

— Ответы должны быть развернутыми.

— И я должна изложить мужской взгляд на женские проблемы?

— Прошу тебя, Цис. Мне позарез нужно продемонстрировать чудеса проницательности и анализа. Я должен доказать, что незаменим.

— И поэтому ты обратился за помощью к женщине?

— Ты замечательно справишься, — сказал мой брат. — Я в тебя верю.

— Мнение профессионала, — добавил Слим, на лице которого уже успела обосноваться широкая улыбка.

Когда подошла моя очередь затянуться травкой, я отказалась, решив не затуманивать мозги, загруженные вопросами, которые Павлов отобрал для своей колонки. Всего их было четыре: сначала о крашеных волосах, потом еще два, от девиц, обнаруживших, что их личная жизнь зашла в тупик. Одну беспокоило безразличие соседского парня, но еще больше — скверные новости, пришедшие по электронной почте. Другую заботила техника поцелуя: бывший бойфренд оглушил бедняжку заявлением, что она «делает это, как рыбка гуппи». Завершал страничку читательских проблем вопль ужаса: парень четвертой читательницы превратил свою спальню в святилище Дженнифер Лопес. «Почему? — спрашивала каждая. — Что за люди эти мужчины?»

На составление ответа ушло примерно пять минут. Я стучала по клавиатуре, пока Слим делал нам кофе, а Павлов пожирал меня нетерпеливым взглядом. Не было нужды перечитывать написанное, я просто нажала клавишу ввода в последний раз и толкнула ноутбук через стол. Мой брат тут же вернул очки на переносицу. Шевеля губами, он прокручивал страницу, с жадностью глотая мой текст. Дочитав, Павлов поднял на меня глаза, моргающие за маленькими линзами. Не знаю, что именно отразилось на его лице в ту минуту: смятение или недоверие.