Лилия Ким - Аня Каренина

— Эй! — стукнула она в дверь комнаты Облонских, откуда доносился мат-перемат и грохот пинаемой мебе- ли. — Хватит орать!

— Тебе чего?! — высунулся красный и потный Стива. Одной рукой он держался за расцарапанную щёку.

— Ты знаешь, какие первые признаки у сифилиса? — озабоченно спросила Каренина-старшая.

— Что? — Долли, приподнявшись на цыпочки, выглянула через плечо мужа.

— Вы знаете, какие у сифилиса первые признаки? — сердито повторила свой вопрос Анна Аркадьевна и деловито насупилась.

Раскрасневшаяся Дарья хихикнула.

— А тебе зачем? — глумливая улыбка поползла и по лицу Стивы.

— Да ну вас на хрен! — завопила Каренина-старшая, поворачивая свой «домашний скейт». — Никогда ни фига не знаете, не думаете ни о чём, кроме денег! Идиоты!

— А чё нам, о сифилисе вашем думать, что ли? — пробурчала Долли.

— Да, — вторил ей Стива, — встанем вот так с утра пораньше и сразу давай вспоминать, какие же у сифилиса первичные признаки? Достала, блин…

О, Вронский…

Аня кинулась вон из квартиры, задыхаясь от душивших её слёз. Добежала до лифта и нажала кнопку, вся покрывшись испариной от страха, что её увидит кто-нибудь из соседей, затем осторожно, стараясь не хлопать дверьми, вышла на лестницу, спустилась на несколько этажей ниже, вытащила пачку сигарет из рюкзака, который бросила затем на ступеньки, и села на него, чтобы не запачкать юбку, затянулась, а потом горько-горько заплакала. А вечером ещё хренов день рождения Кити!

Каренина-младшая поплакала минут двадцать. Потом принялась лихорадочно обдумывать своё положение. Кити жила тремя этажами ниже. Нужно зайти и попросить у неё какие-нибудь штаны и майку! Аня покраснела от предстоящего унижения, но делать нечего. Однако куда деть тот ужас, который на ней? Подумав ещё немного, Каренина-младшая достала из рюкзака полиэтиленовый пакет и принялась раздеваться. Оставшись в одних босоножках и сатиновой блузке, она спустилась до Кити. Теперь куда спрятать этот мешок? Аня огляделась вокруг и засунула его за мусоропровод. «Главное не забыть на обратном пути переодеться!» — сказала она себе и позвонила в дверь Кити.

Через некоторое время в коридоре послышалось шарканье тапок. Аня поморщилась, представив себе длинные стройные загорелые ноги Кити в голубых тапках-собачках. Дверь открылась, и Каренина увидела заплаканное лицо своей подруги, но внимание её привлекло другое — светло-голубой лёгкий махровый халат с капюшоном, спереди застегивавшийся на молнию и перетягивающийся на талии узенькой кулиской. Аня некоторое время молчала, созерцая домашний наряд Щербацкой, даже забыла, зачем пришла.

— Кити! С днём рождения! Но всё остальное вечером, — Аня насупилась.

Внезапно лицо Щербацкой сморщилось, как урюк, губы затряслись, и она разревелась, обхватив Аню за шею, правда, Кити пришлось сильно наклониться, чтобы поплакать подруге в плечо.

— Аня! Такой кошмар!

— Что случилось? — спросила та, изо всех сил стараясь не выдать любопытного волнения-предвкушения приятной новости.

— Никто не придёт!

— Никто? — Аня почувствовала облегчение.

Может, всё отменится? Не нужно ничего искать Кити. О! Какое это мучение — выискивать дешёвый и оригинальный подарок, заведомо зная, что Щербацкая скривит губы и скажет: «Миленько», или «живенько», или «свеженько» — поставит на полку повыше, а через десять минут забудет. Что ей сторублёвый подарок? А Карениной из-за этого подарка неделю не покупать себе сигарет!

— Да! Только ты не отказалась! А все остальные… — всхлипывание, — позвонили один за другим и сказали, что не могут! — и Кити снова затряслась в рыданиях. — Это потому, что дрянь Варвара празднует со мной в один день! Она специально! И все пойдут к ней! Дуры! Это они из-за Вронского-идиота! Я же его не приглашала!

Аня, скосив глаза на рыдающую у неё на плече подругу, тихонько ухмыльнулась.

— Да? Ну и хрен с ними! Отпразднуем вдвоем, посидим, выпьем… — Каренина-младшая погладила подругу по спине.

Щербацкая перестала плакать, отстранилась, лицо её отразило напряженную работу мысли, а потом, держа Аню за плечи, изрекла:

— Точно! Мы с тобой устроим собственную вечерину! Пошли эти все курицы! И ещё, знаешь… — Кити заговорщицки поднесла палец к губам: — Я позвоню Вронскому и дам ему понять, что если он придёт, то может потом рассчитывать на кое-что, — Щербацкая сделала акцент на слове «кое-что».

— Думаешь, поведётся? — Аня постаралась сказать это с максимальным недоверием, чувствуя внутри жгучее желание послать Кити, но, будучи в одной сатиновой блузке и нуждаясь в одежде, сделать такой выпад было бы, мягко говоря, некстати.

— А куда он денется?!

— Ты что, прямо позвонишь и попросишь? — спросила Аня, уже представляя себе, как разрыдается Кити, когда Вронский её пошлёт. А он непременно пошлёт, как только Щербацкая сама попросит его прийти! Такой уж характер, ничего не поделаешь. Или скажет, что придёт, а сам отправится к Варваре, где будет всем трепать, что Кити сама умоляла Алексея осчастливить её своим визитом. — Хотя, я думаю, ничего такого в этом нет. Позвони, конечно, — Аня согласно закивала.

— Нет уж! Я не буду сама звонить с предложениями! Ты что? Я таких мужиков, как он, знаю! — заявила семнадцатилетняя Кити шестнадцатилетней Ане. — Пока им не дают, они как мухи липнут, а как только поддашься, сразу выкобениваться начинают.

Каренина ощутила лёгкую досаду. Похоже, что Кити не такая уж и дура, хоть и модель.

— А что же тогда делать?

— Одеваться и краситься! Вот что! Ты идёшь со мной?

— Куда?

— Как куда? В спортзал, конечно! Вронский целыми днями там околачивается.

— Я не могу… — пролепетала Аня.

— Почему? — лицо Кити помрачнело.

— Меня мать, — Аня слегка заикнулась, — меня мать послала на работу устраиваться.

— Куда? — Щербацкая скорчила недоверчиво-недовольную мину.

— Да тут, недалеко, — Каренина все больше смущалась, в горле запершило.

— Ну куда? — настаивала Кити.

У Ани жар прихлынул к груди и горлу, щёки предательски запылали. Было ужасно стыдно признаваться Щербацкой, что она собирается устраиваться официанткой.

— Да в это дурацкое кафе! — громко выпалила Каренина.

— Официанткой, что ли? — Кити заржала. — Или посудомойкой?

— Официанткой, конечно, кем же ещё! — сердито буркнула Аня.

Щербацкая пожала плечами, улыбнулась каким-то своим мыслям и пошла в комнату. Лучшая подруга поплелась за ней.

Комната Кити Щербацкой являлась музеем её жизненных побед. Здесь стоял дорогой диван, выставочный экземпляр из «Ленэкспо», подаренный одним богатым итальянцем, который пленился ногами Кити год назад во время делового визита на выставке «Дизайн и интерьер-2000»; магнитная беговая дорожка, презентованная ещё кем-то; изящный туалетный столик со множеством ящичков, на котором в беспорядке была разбросана косметика — и какая косметика! У Ани дух захватывало каждый раз, когда она видела эти россыпи помады, теней, румян, кремов, кистей, аппликаторов. Большинство этой косметики досталось Кити после показов — часть подарили, часть она украла.