Виктор Рид - Леопард

Прежде чем попасть в отряд Коко, он участвовал в действиях нескольких других отрядов. Обстоятельства вынуждали его переходить из отряда в отряд. Одним из отрядов предводительствовал Млоди, коренастый кикуйю с севера, которого англичане потом поймали и повесили. Отряд Млоди отступал в горах, они пробирались близ линии снегов, вдали от деревень, охоты, женщин, а силы англичан все увеличивались; к ним подвезли пушки, и самолеты с воем обрушивались на африканцев, засыпая их бомбами. Это были Дни Боли.

— Наши желудки и наши кишки болят от голода, — сказал Млоди однажды вечером. Он говорил грубо, как подобает вождю. — Мы почти не можем охотиться, и у нас нет женщин. Если мы будем стрелять из винтовок, розовощекие тотчас же обнаружат нас. Пусть же знают все: мы будем питаться корой и листьями и будем любить друг друга.

И Небу, никогда и не помышлявший о том, чтобы самому стать вождем, удивился, почему Млоди, который каждую минуту напоминает о том, что он вождь, не прикажет вырезать луки и выйти на охоту с ними. Он сказал об этом одному копейщику, а копейщик, боявшийся Млоди, передал это ему, чтобы как-то заслужить расположение вождя. И поэтому в тот ненастный промозглый день Млоди страшным голосом приказал Небу выйти из строя.

— Сними одежду белых! — громогласно приказал он, тыча своей командирской тростью в матросскую куртку Небу.

Небу оглянулся и увидел жестокие, непреклонные лица. Он знал, что произойдет, если он только попробует сопротивляться. И он скинул куртку и остался беззащитным на пронизывающем ветру. Млоди плясал от радости и выкрикивал:

— Теперь ты дикарь! Теперь ты дикарь! — и хлестал, хлестал его по обнаженной спине. — Тебе хочется быть дикарем? — Каждое слово горело ненавистью. — Тебе хочется снова стать голым лесным дикарем? — Он рубцевал его спину, омывая душу его болью и кровью для того, чтобы он стал белее снега.

И потом, втирая глину в горячие, как огонь, кровавые рубцы, нанесенные Млоди, он усвоил раз и навсегда, что Дни Боли являются также Днями Винтовки. Захватив копье, он ушел из лагеря Млоди. Млоди избил его за то, что он хотел возвратиться к Дням Дерева, Дням Лука. Спускаясь по склону, он видел то тут, то там тела мужчин. Днем позже, добравшись до места, где росло дерево мпвеки, он вырезал у этого дерева мышцу и сделал лук. Жестокосердный Млоди растерял бо́льшую часть людей, и англичане поймали его и удавили веревкой.

— Винтовка не заговорит и для тебя, — сказал Небу затылку шедшего впереди мальчишки. — Винтовка — оружие бван.

Мальчишка резко повернулся в грязи, и карие глаза вонзились в лицо Небу.

— Невежда! — закричал он. — Что я, по-твоему, не бвана?

Небу смерил долину взглядом и сказал задумчиво:

— Моих сил не хватит. А леопард нетерпелив. Пойдем же!

Дождь падал тихо, скупо, серебристые нити тянулись из мельчайших отверстий в свинцовой чаше. Небу думал о путешествиях, совершенных им в былые времена, о золотых путешествиях в солнечном свете и блеске трав, когда на холмах резвились стаи куропаток, а голубые озера кишели оранжевыми красноножками. Некоторые путешествия отличались сдержанностью серебра, это были путешествия в месяцы малых дождей, и холодные декабрьские дни, когда на небе видно луну. Были у него также и темные переходы в полночь, когда ты идешь с факелом, и пламя одевает живот, бедра и ноги до щиколоток, и крадущийся за тобой леопард не боится огня твоего факела. Эти путешествия темным шепотом струятся по жилам.

Небу огляделся и увидел, что уже выросла тейта, расцветшая курчавыми белыми цветочками, которые рождаются только для того, чтобы наполнять землю благоуханием на время длинных дождей. Это цветы дождя. И вьюнки утешали грустные, вымокшие деревья, взбираясь на них и увивая их гирляндами теплых оранжевых колокольцев.

И, оглядевшись, он также увидел:

Огненные шары горицвета, пылающие своеволием.

И пахучие бальзамины, такие густые и высокие, что за ними мог бы спрятаться буйвол.

Многопалые руки лесных хвощей, несущих караул перед ликами каменьев и хранящих глубокие тайны, скрытые в пнях погибших деревьев.

И благословенные зеленые руки мурихиса, пролившие чаши благовоний и разбросавшие пурпурные цветы на протяжении всего пути, по которому он шел.

В глубине земли, под ногами, в глубине гудящей земли он слышал шелест откладывающегося перегноя, который стремится вырваться на поверхность и сообщить всему живому вести о новой поросли. И подошвами больших утомленных ног Небу молился своему жестокому богу.

«Всемогущий бог, — говорил он жестокому богу, — придай силу моим ногам, чтобы я мог завершить путешествие и справиться с леопардом».

Он узнал место, поросшее мвена. Они разрослись, темные, высокие, с толстыми стволами и светло-желтыми цветами, красовавшимися посреди листвы. Он узнал и этот огромный серый баобаб. Под таким баобабом племя устраивало базары или держало советы. А когда они плясали на празднестве всю ночь, то на восходе солнца все они, извиваясь и громко топая ногами, двигались боком к баобабу, окружая его, как венчик гигантского черного цветка, пока не оказывались в его густой тени.

— Баобаб, — обратился Небу к баобабу, когда боль ударила его и заставила прислониться к стволу, — баобаб, пуля белого делает меня красивым. Моя рана зловонна. Ответь, я стану красивым?

И баобаб строго спросил: «А что сказал тебе вождь?»

На это Небу не мог ответить. Он наклонился к ране и печально спросил ее:

«Рана, зеленый сад, разрастающийся в моем боку, придет ли смерть, когда раскроются твои ядовитые цветы?»

Но у раны были свои жестокие причины не давать ответа.

Небу воткнул копье наконечником в землю и оперся на него. Он зажмурил глаза и, открыв их, поймал на себе сосредоточенный взгляд мальчишки. Движением руки он приказал ему продолжать путь.

— Почему бы тебе не отдохнуть? — Голос мальчишки звучал заботливо, ласково. — Боль пройдет, если ты отдохнешь. Полежи, поспи, а я покараулю.

Негр застонал и опять жестом приказал мальчишке идти. Мальчишка не сдвинулся с места. Сочувствие отразилось на его лице.

— Помимо всего прочего, Небу, — успокаивающе сказал он, — я совершенно уверен, что леопард ушел. Я скажу тебе странную вещь: от тебя больше не пахнет. Я уверен, что ты поправляешься. Отдохни, и это поможет идти дальше. Что ты скажешь, генерал Небу?

Но Небу дотронулся до лживого мальчишки наконечником копья и сделал ему знак головой. И карие двери в глазах мальчика распахнулись, и Небу увидел в них быстрый скачок гнева, и они закрылись опять. Мальчишка грустно покачал головой.

— Тогда дай я понесу твой панга, — попросил он. — Нести все это оружие тебе будет слишком тяжело. Ты не должен свалиться прежде, чем мы доберемся до дороги.