Клер Моуэт - Люди с далекого берега

Уроженец маленького поселка в Британской Колумбии, где была целлюлозная фабрика, Дуг всегда с неприязнью относился к «хозяевам» рабочих поселков. Ведь и ему самому, не попади он в полицейские, было уготовано судьбой стать рабочим. Да и теперь он служил в таком же рабочем поселке, как и его родной, в четырех тысячах миль отсюда.

Внезапно Фримэн переключился на Ноя Джозефа, который смирно, точно прилежный ученик, слушал их, но в разговор не вмешивался.

— Ной, дружок, твоя сестра как будто вышла замуж за тамошнего и живет на Джерси?

— Точно, сэр. Это так, мистер Дрейк.

— А скажи, дружок, не слыхал ли ты от родных что-нибудь про эту, так сказать, забастовку, которую затеяли на нашем заводе? Чует мое сердце, ее заварили те самые парни, что приехали с Великих Озер! Больше никому такое в голову не придет! Вроде бы ты рассказывал, племянник твой тоже хотел на Озера податься?

— Точно, сэр. Он в прошлом году туда и отправился. Нынче ему семнадцать, а может, восемнадцать стукнет. Поговаривали, этой весной назад вернется, — сообщил Ной.

— Ну-ка я тебе подолью, — сказал Фримэн, направляясь к бару.

— Благодарим вас, сэр!

— Видишь ли, жителям острова Джерси очень несладко придется, если начнется забастовка. Нам ничего не останется, как закрыть там завод. Все останутся без работы. Это худо, очень худо!

— Точно, сэр. Уж куда хуже…

— Вот я и думаю, Ной… раз у тебя там родня, на острове… ведь ты же не хочешь, чтоб с ними случилась беда? Так вот, если вдруг услышишь, кто заговорщики… Нам, поверь, это не безразлично! Надо во всем разобраться!

— Точно, сэр. Большая беда будет.

Ной посидел, выпил еще, вытерпел еще один заход Фримэна. Но тому не удалось выжать из него ничего такого, что бросило бы хоть малейшую тень на его близких. После третьего стаканчика Ной поднялся и заявил, что ему пора: полон дом больных, жена и трое ребятишек простудились, захворали.

— Ну, а ты что слышал, Фарли? — спросил Фримэн. — Сдается мне, от твоего глаза тут ничего не укроется.

— Я знаю не больше вашего, — отвечал Фарли. Это была правда.

Последние недели мы оба напряженно работали, из дома не показывались, ни с кем, кроме ближайших соседей, не общались. До нас, правда, долетали кой-какие слухи, но слухов здесь всегда полным-полно.

— Интересно, чего они все-таки хотят, из-за чего бросили работу? — поинтересовался Фарли.

— Эта забастовка абсолютно безосновательна, — раздраженно бросила Барбара. — Они затеяли ее по глупости, из чистейшего упрямства.

— А зачинщики и смутьяны! Кучка горлопанов! — подхватил Фримэн.

— Это не ответ, — не отставал Фарли. — Чего они требуют? Повышения зарплаты? Укороченного рабочего дня? Оплаты праздничных дней? Пенсий? Чего?

Тут вмешался Виктор Мосс:

— Мне кажется, они хотят, чтоб к зарплате мужчин добавили доллар, а к зарплате женщин девяносто центов. И еще они добиваются права организовать свой профсоюз.

Фарли внимательно выслушал, потом сказал Фримэну:

— А почему бы вам не прибавить? Это решило бы проблему, и они возобновили бы работу.

Фримэн кинул на Фарли гневный взгляд родителя, взбешенного просьбой чада-подростка купить ему собственный автомобиль.

— Послушай, дружок, — начал он, с трудом сдерживаясь и прибегая к своему стандартному вежливому обращению, — о чем ты говоришь?! Им нельзя столько платить! Это же рыбный промысел, господи, ну как тебе объяснить… В этом году — улов, в будущем — пусто. Это же рыба, не деньги, рыба!

— Мы занимаемся рыбной торговлей из чистой любви к этому делу, — подхватила Барбара. — Оно ведь почти не приносит дохода.

Мы с Дугом Макэкерном обменялись взглядами. Виктор, опустив глаза, разглядывал ногти на руках. Поверить в то, что рыбный промысел не приносит дохода, было трудно.

— Ну хотя бы по девяносто центов, — не унимался Фарли, входя в роль коммерсанта. — По девяносто мужчинам, по восемьдесят женщинам. Хотя бы частично удовлетворить их требования. Уверен, они на это пойдут.

— Нельзя! — гневно отрезал Фримэн. — Стоит раз уступить, как они потребуют еще и еще! И профсоюзу на моих заводах не бывать. Ни за что! Никогда! — бушевал он.

— Если завод окажется нерентабельным, — добавила Барбара, — придется его закрыть. Придется пойти на локаут. И перегнать траулеры сюда. И все из-за горстки каких-то бунтовщиков! А мы всегда относились к жителям Джерси с большой теплотой. Нам бы узнать, кто зачинщики, тогда бы… — Она бросила вопросительный взгляд на Дуга и тут же осеклась. — Ну да ладно, поговорим о чем-нибудь другом. Хватит нам и утренних событий. Скажи-ка, Фарли, как продвигается твоя книга, та, что ты писал всю зиму?

— Она, вообще говоря, как будто…

— Что, закончил? — прервала Барбара, направляясь в другую комнату, чтобы наполнить бокал Дуга.

— Слава богу, да! — выдохнул Фарли. Но его ответ услышали только Виктор с Дугом.

Оба принялись расспрашивать про книгу, обрадовавшись, что больше не придется выслушивать гневных хозяйских излияний по поводу забастовки. О чем книга? Когда ее можно прочесть? Как она называется?

Виктор с жадностью читал книги, Дуг же принялся за чтение, только оказавшись в Балине, до этого он ничего, кроме полицейских протоколов и журналов, не читал.

— Названия еще нет. Терпеть не могу их придумывать. Сам не знаю почему. Может, просто потому, что столько времени и сил убиваешь на этот дьявольский труд, и, когда уж книга написана, единственное желание — отправить ее поскорее к издателю и дело с концом! — сказал Фарли.

— Я предлагаю назвать ее «Фарли и волк», — вставила я.

— Нет, так нельзя, — покачал головой Фарли.

— А может, «Нам не страшен серый волк»? — предложил Дуг.

— Или «Мальчик, крикнувший: „Волки!“»? — подхватил Виктор.

— Нет, не то! В моей книге волк — персонаж положительный, — пояснил Фарли. — Веками волку приписывали всякие грехи, начиная от похищения младенцев и кончая истреблением оленьего поголовья. Я же пишу о нем правду. Вот о чем моя книга. Если, конечно, ее прочтут…

— Честное слово, Фарли, такая книжка всем понравится, — от души сказал Дуг, — У нас на родине, в Ванкувере, все любят читать про зверей.

— С книгами странная происходит история. Думаешь иной раз, что книга нарасхват пойдет, а на самом деле никто на нее и не глянет. Другую считаешь так себе, а ее, наоборот, расхватывают вовсю. Как тут угадать? — пожал плечами Фарли. — Пока рабочее название: «Кричи: волки!», хотя мой издатель предлагает: «Не кричи: волки!». Ну вот и останется либо то, либо другое.

— Что, Фарли, никак название не придумаешь? — спросила Барбара, снова появляясь в гостиной, уже с напитками, и успев подхватить кончик нашего разговора. — У нас те же заботы. Никак не придумаем названия новому судну-рефрижератору. Мы на сей счет прямо-таки бездари, правда, Фримэн?